В тот вечер среди собравшихся был и военачальник Варкас – знатный муж, уважаемый в краю Сариолы, приближённый самой эманты.
Для стороннего человека мужчины Похъёлы смотрелись грозными и страшными. Варкас был страшен даже для соплеменников. Яростные воины, шумно бранящиеся между собой или громко похваляющиеся, они в один миг стихали, когда вблизи них появлялся этот необыкновенный, пугающий человек.
Не говоря ни слова, военачальник медленно проходил между людьми, ощупывая каждого пристальным, колючим взглядом. Бледное лицо Варкаса всегда оставалось неподвижным – по нему невозможно было угадать, что у военачальника на уме, на что обращено его безмолвное внимание. Высокий, с длинными ручищами, чуть сутуливший широкие плечи, Варкас нависал над человеком, заставляя того чувствовать себя маленьким и беззащитным. Говорил Варкас резким и сиплым голосом, а звук его шагов напоминал стук когтей крупного зверя. С волчьей шкурой, накинутой на плечи и голову, он не расставался, пожалуй, даже во сне. Вдобавок ко всему Варкас имел привычку постоянно вертеть в руках свой тяжёлый нож. Такие ножи с длинными, широкими на конце клинками были в ходу у охотников и оленеводов Лапландии и назывались леуку. Леуку Варкаса имел чёрный клинок, а навершие украшала резная голова волка.
Именно Варкасу велела Лоухи обустроить в Корппитунтури своих гостей, снабжать их всем необходимым и, когда придёт время, снарядить на охоту за Лосем Хийси. Военачальник исполнял волю госпожи старательно, однако в роли гостеприимного хозяина походил скорее на соглядатая. Даже спустя два месяца он по-прежнему зверем смотрел на тех, кто сумел выстоять против его заклинаний при первой встрече.
В горницу к гостям Варкас явился ближе к полуночи. Волчью шкуру густо облепил мокрый снег, и военачальник, переступив порог, совершенно по-звериному отряхнулся, разметав во все стороны подтаявшие хлопья. С вислых усов и заплетённой в косы бороды капала вода.
– Зима на пороге, – сухо сказал Варкас поднявшемуся навстречу Антеро. – Вам пора отправляться в сторону Нойдантало. Завтра утром вас ждут в доме эманты – вам выдадут лыжи, зимнюю одежду и все, что нужно для охоты за Лосем.
– Благодарю, – кивнул рунопевец в ответ. Он давно привык к тому, что похъёльский хозяин неразговорчив, и уже готов был попрощаться.
Однако Варкас не спешил уходить. Он неторопливо прошёлся по горнице, опустился на лавку и объявил:
– Я хочу говорить.
– Я слушаю, – Антеро уселся напротив. Он не был рад собеседнику, но желание того разговаривать вызывало интерес.
– Скоро уйдёте, потом спросить не доведется, – начал Варкас. – Отчего вы, южане, такие дети?
– Все мы чьи-то дети.
– Как маленькие дети, – пояснил похъёланин. – Радостные без причины. Веселитесь, поёте, ничем не озабочены. Или вы там у себя живёте на всём готовом?
– А с чего бы нам горевать в гостях у Хозяйки Севера?
– За время, пока вы прохлаждаетесь здесь, два отряда ушло в Лаппи и уже вернулось с богатой добычей. Они пригнали стадо оленей, принесли лопарскую мягкую рухлядь[43], захватили пленников! Ты и твои дружки не захотели пристать ни к одной из наших дружин, хотя никто бы вам не отказал. Копий много не бывает, а добычи в тундре хватило бы и на вашу долю!
– Нам этого не нужно. Ни мне, ни моим друзьям.
– Не нужно! Ты говоришь, не нужно! – обыкновенно бесстрастный, похъёланин вдруг разгорячился. Он встал и быстро заходил по горнице, отчего по стенам при дрожащем свете очага заметалась уродливая лохматая тень – не то человеческая, не то волчья. Леуку в руке военачальника описывал сверкающие круги. – В жизни мужчины всегда есть место подвигу, если он не трус и не лентяй! Я смотрел на вас, чужеземцы, так вам же не о чем говорить в кругу достойных людей, не о чем рассказывать! Ты за всю жизнь убил хоть одного человека? Случалось тебе забирать чужую силу? Я в твои годы возглавил дружину, мы поили мечи кровью норвежцев, да не здесь, а у них дома! И славы, и богатства добыли столько, что до сих пор вспоминают!
– Я видел ваши подвиги, – Антеро держался холодно. – От тех подвигов никто не желает с вами не то что дружбы – даже близкого соседства.
– Боятся – значит, уважают! – ухмыльнулся Варкас.
– Нет. О вас и не знает никто как следует. А уважать твой народ не за что. За то ли, что распугали от своих рубежей всех купцов и странников? Или за то, что разоряете лопарей, которые супротив вас беззащитны, а уйти подальше не могут – там земля кончается? Давеча один здешний мальчишка похвалялся обновкой, которую старшие принесли ему из Лаппи – они даже кровь от нее отстирать не потрудились!
– Лопари живут затем, чтобы их разорять! – похъёланин дернул серым усом, из-под которого блеснул длинный клык. – Они созданы, чтобы растить для нас вкусную оленину и добывать в лесах меха, которые мы затем отнимем!
– Могли бы торговать и жить в мире.
– Ещё чего! Лопари слабы. Их удел – быть нашей дичью, добычей сильных и смелых! Покорить их было бы слишком хлопотно – невольников пришлось бы кормить и стеречь, а так – пасутся сами! И никуда из тундры не денутся. Мы ведь забавляемся, выходя на охоту за ними! Наши юноши мужают на такой охоте, становятся доблестными воителями. Дело нелёгкое, но весёлое! Мы подстерегаем их в то время, когда они кочуют с места на место. Ночью ватага подбирается к стойбищу с подветренной стороны, чтобы не учуяли собаки. Самые сильные воины набрасывают арканы на верхушки кувакс[44] и дружным рывком валят их. И докалывают копьями, секут мечами всё, что шевелится внутри и лезет наружу! А тем временем прочие воины уводят оленье стадо.
– Воры и убийцы беспомощных людей!
– Зваться людьми лопари недостойны – слишком дикие. А забрать у них то, что нам пригодится, не зазорно. Настоящие люди – мы, народ героев!
