Так или иначе, личное присутствие врача Резервации на очередном совещании в Штабе было категоричным требованием Шестого следователя. Как будто та специально издевалась над генералом, испытывая удовольствие от его постоянных уступок, граничащих с унижением. Дайнеко, переборов себя, дал согласие, но тут же для себя решил: «Все! Эта выскочка становится серьезной проблемой. Разберется с бомбой, и поставим на ней жирную точку!». А потом неожиданно для себя повторил слова, приписываемые классику тоталитаризма: «Нет человека – нет проблемы».
Но еще задолго до капризов генерала Вере стоило немалых усилий подключить к расследованию саму Джессику. Какое-то внутреннее чувство, которое трудно было обосновать одной славой о медицинских успехах Джессики, заставило Веру обратиться с этим вопросом именно к ней, а не в Ученый совет или Госпиталь. Вера оказалась права – только Джессике с ее одержимостью медицинским ремеслом и с нетрадиционным мышлением удалось решить то, что вряд ли смогли бы заевшиеся ученые и медики Центра. Но это было потом, сначала же состоялся очень непростой диалог с Джессикой, к которой Вера пришла прямо в Резервацию, чем немало напугала всполошившихся мавров.
– Ты с ума сошла, подруга! Ты сошла с ума! Вы убили моего учителя, и теперь следователь приказывает мне его вскрыть.
– Его не убивали – он умер в тюремной камере. Но все это не важно – важно, что я в этом деле могу доверять только тебе, Джессика. И я тебе не приказываю, хотя в соответствии с параграфом… Да ладно, при чем здесь это. Мне не нужно, чтобы ты просто выполнила приказ следователя. Если ты готова только на это – лучше откажись без последствий для тебя. Мне нужно, чтобы ты исследовала труп от и до; чтобы ты отнеслась к этому, как к самой важной операции в своей жизни. Чтобы сделала это так, как это умеет делать во всем Муосе только один человек – Джессика. Чтобы ты сделала это не для меня, а вот для них, – Вера ткнула пальцем в двух чернокожих ребятишек, сидевших возле койки недавно прооперированной женщины. – Потому что в противном случае все, что ты делаешь, теряет смысл: если я не узнаю правды, умрут все – и те, кого ты вылечила, и те, кого могла бы вылечить в будущем.
Джессика непринужденно пожала плечами, в ее больших черных глазах опять заиграли чертики. Что та подумала на самом деле, Вера не бралась даже предположить – слишком хитра была мулатка, чтобы выдавать свои мысли. Важно, что Джессика согласилась, и теперь они втроем докладывали генералу о новой опасности, нависшей над Муосом, которая была сопоставима с угрозой взрыва атомной бомбы.
– Если позволите, генерал, начну я, – самоуверенным тоном заявила Жанна и, не дожидаясь ответа Дайнеко, тут же продолжила, начав с подколки в адрес Веры. – Наша безусловно талантливая, но вся такая засекреченная следователь Вера… простите, Шестой следователь… по одной только ей известной цепи умозаключений пришла к выводу о том, что поиск бомбы надо начинать именно с Госпиталя. Почему именно оттуда, выяснять даже не пытайтесь – не скажет, поэтому для всех нас это остается загадкой, – Жанна швырнула в Веру одну из своих самых едких улыбок. – Можно было бы оставить ее со своими поисками, но она действительно целенаправленно или случайно нашла серьезную опасность, которая существует под нашим боком. Четверо суток назад Вера притащила в психологическую службу главного хирурга Госпиталя, которого весь Муос знает под прозвищем Вась-Вась. Специалист он, конечно, уважаемый, – на секунду Жанна соорудила на своем лице трагическую гримасу, – но, как говорили древние, «хороший парень – не профессия». Те из своих подозрений, которыми сочла нужным поделиться с нами следователь, вызывали зевоту, а вопросы, для выяснения которых она притащила доктора, – недоумение. Единственное, что меня действительно заинтриговало поначалу, так это то, что в этот раз она не доверилась своим сверхъестественным способностям и вынуждена была прибегнуть к помощи инспекторов-психологов…
Генерал, слушая вступление Жанны, с удовлетворением отметил, что Шестой следователь раздражает не только его.
– Но вы знаете, генерал, когда я занялась этим материалом, он меня тоже заинтересовал. Я поняла, что же в докторе так насторожило следователя. Доктор, будучи по природе обычным фанатиком своей работы и абсолютно недальновидным человеком во всем, что с этой работой не связано, вел себя на допросах, как разведчик. Нет, сравнение с разведчиком не совсем верное. Скорее, он вел себя, как зомби. Например, интересным моментом в биографии доктора было его исчезновение на Борисовском тракте восемь лет тому назад – вы должны помнить эту историю…
– Я все-таки напомню, – вмешалась Вера. – Тогда раз в полгода врачи Госпиталя делали объезд крупнейших поселений Республики с целью разового лечения находившихся там больных. На Борисовском тракте было совершено нападение на командированных врачей. Двое были убиты в предоставленной им для ночевки хижине, а Вась-Вась куда-то пропал на целые три недели. Из рапорта следователя усматривалось, что предполагаемый сумасшедший суеверец до прихода следователя сам себе вспорол живот и, умирая, написал кровью на стене одного из домов на Поверхности вблизи указанного поселения что-то из тематики «чистильщиков», якобы врачи препятствуют исполнению воли Божьей в отношении караемых болезнями грешников. Вась-Вась же через двадцать дней нашелся, сам забрел в одно из дальних поселений. При допросе он сообщил, что мужчина, убивший его коллег, угрожая арбалетом, увел его со станции на Поверхность, именно туда, где покончил с собой, намереваясь совершить ритуальное убийство. Но доктору удалось от него сбежать, после чего Вась-Вась долго блуждал, пока не встретил людей. Что-то в его рассказе уже тогда
