Нужно срочно бежать – спасать своего хозяина и предупредить Высших цестод о том, что дикие прознали о них. Благо дикие сначала осматривали врачей, а потом медсестер, в списке которых Даша была одной из последних. У нее оставалось время зайти в комнатушку для санитарок, где была припрятана ее сумка, собранная именно для такого случая, и выйти из Госпиталя. На выходе стоял сонный армеец, который вяло спросил:
– Вы куда?
– Меня уже проверили… – ответила Даша, одарив молодого солдата улыбкой, которая в прошлой жизни с ума сводила Альберта, да и не только его. Но вместе с этим она до хруста в пальцах сжала остро отточенный скальпель, который держала в кармане своего халата.
– Скоро вернетесь? – игриво улыбнувшись, спросил парень.
– Через час.
– Нет, давайте быстрее, через полчаса. У следователя какое-то объявление для всех.
– Ладно.
Даша боялась, что военный услышит, как громко стучит ее сердце, но солдата больше интересовали ее бедра, идеальные формы которых не скрывали ни короткий больничный халат, ни обтягивающие льняные брюки. Чувствуя на своей спине, вернее, ниже ее, оценивающий взгляд похабного дикого, Даша несколько раз поразвязней вильнула бедрами, обернулась, через силу улыбнулась армейцу и, свернув за угол коридора, ведущего к госпитальному бункеру, бросилась бежать. Минут через пятнадцать очередь в списке дойдет до нее, и тогда, скорее всего, ее хватятся. Поэтому бежала Даша, не жалея своего организма, выжимая его на двести процентов. Дикий так бежать не мог, не сломанные воздействием хозяина инстинкты ему этого не позволили бы.
Даше иногда казалось, что ее преследуют: она испуганно озиралась, прислушивалась и бежала дальше. Еще немного такого темпа, и она рухнула бы замертво, но наконец-то она прислонилась к двери заветной Шлюзовой. Здесь Даша никогда не была, дорогу нашла по заученным объяснениям Вась-Вася.
Шлюзовая, расположенная между Институтом Культуры и Площадью Независимости, была построена всего несколько лет назад. По специальному проекту почти все известные выходы на Поверхность в пределах Улья были наглухо замурованы в целях безопасности. Было оставлено несколько небольших люков вблизи крупных поселений Улья и самых важных бункеров, которые также были снабжены массивными затворами, запирающимися изнутри и почти никогда не открывавшимися. Единственным постоянно функционирующим выходом на Поверхность была Шлюзовая. Отсюда совершали рейды на Поверхность сталкеры, военные и каторжане в сопровождении надсмотрщиков. Перенесенные из какого-то неиспользуемого туннеля рельсы, соединявшиеся с Московской веткой, позволяли даже осуществлять выезд велодрезин с целью доставки грузов с Поверхности и обратно. Пологий выходной туннель преграждали массивные гермодвери, разбивавшие его на три дезактивационные зоны.
Заведовал этим хозяйством проживавший прямо в Шлюзовой Архимед. Так его когда-то называли за склонность и способность к изобретению и конструированию механизмов, как правило, основанных на системе рычагов и блоков. Шлюзовая была последним и самым важным проектом в жизни состарившегося Архимеда. Это сооружение проектировалось им, а потом в течение пяти лет строилось под его руководством. За несколько месяцев до сдачи Шлюзовой в эксплуатацию, на завершающем этапе строительства, произошла нелепая случайность – рухнули строительные леса, и одна из балок проломила Архимеду череп.
Без Архимеда, в голове которого хранился весь план строительства, успешно закончить и привести в действие придуманные им хитроумные механизмы было делом почти не выполнимым, во всяком случае, другим инженерам на изучение недоделанной системы и достройку недостающих фрагментов потребовались бы годы. Неудивительно, что Инспекторат потребовал от Госпиталя, чтобы доктор оказался на ногах в кратчайшие сроки. И конечно же, выполнять операцию должен был лучший на то время хирург Вась-Вась. И тот сделал, что от него просили; и то, чего у него не просили, сделал тоже. Вась-Вась на свое усмотрение решил, что Архимед окажется очень полезен для цестод.
Архимед после операции пришел в себя с металлической пластиной в голове и с необыкновенным чувством в области шеи, перебивавшим боль. После выписки из Госпиталя Архимед доложил Инспекторату, что готов закончить Шлюзовую, но на дальнейшую работу инженером он больше не способен. В это нетрудно было поверить, глядя на устрашающего вида пластину от правого виска до темени Архимеда. Поэтому Архимед по его просьбе после окончания работ был оставлен пожизненным смотрителем Шлюзовой. Такое решение было оправдано – никто, кроме создателя Шлюзовой, не мог так успешно ею управлять, при необходимости ремонтировать, а впоследствии – подготовить себе достойного преемника. Необходимости в отвлечении дополнительных работников на Шлюзовую не было – она полностью управлялась одним человеком, а с учетом того, что Архимед согласился постоянно жить здесь же, в каморке, – ему не требовалась смена. Охрана из пятерки армейцев также не оставалась тут на ночь, потому что при закрытых гермодверях ожидать вторжения с Поверхности было глупо, да к тому же на случай несанкционированного открытия все двери оборудованы достаточно эффективной системой сигнализирования об опасности. Поэтому выполнение просьбы Архимеда было очень выгодным для Инспектората. И еще более полезным оно представлялось клану цестод, получивших контроль над входом в самое сердце Муоса.
Еще до открытия внутренней гермодвери в Шлюзовую Архимед возрадовался. Слабые ментальные способности, которыми обладал каждый из цестод, подсказали, что за дверью ждет собрат. Последнего из них он видел года четыре назад: в этот незабываемый день его посещал один из Высших – прекрасное сверхчеловеческое создание, пришедшее к нему без какой-либо одежды прямо с Поверхности, чтобы поставить задачи на ближайшие несколько дней.
Рухнувшую ему прямо в руки Дашу он затащил в свою каморку – девушку он сразу признал как одну из цестод: именно в ней сидел родитель его хозяина. Весь день девушка не могла встать с топчана – судороги от дикой физической нагрузки сводили ей ноги. Но все же в перерывах между его выходами из каморы для того, чтобы пропустить людей на Поверхность и обратно, записать соответствующее передвижение в журнал, она рассказала ему о своей жизни и трагических событиях в Госпитале.
А ночью, когда Шлюзовой никто не пользовался, он вывел Дашу на Поверхность. Очередного открытия гермодверей никто не заметит – Архимед сам изменил им же разработанную еще до обращения схему сигнализации; и теперь она позволяла, когда надо, открывать дверь без сработки. У него были припасены и гермокостюмы – так посоветовал Высший цестод на случай необходимости эвакуации кого-нибудь из Улья. Как все-таки он оказался предусмотрителен!
4Вера могла быть удовлетворена. Пока что все шло даже лучше, чем было
