Метро 2035: Муос. Падение

запланировано. Оправдались ее предположения, сформировавшиеся еще до ареста Вась-Вася насчет того, что соучастницей доктора является медицинская сестра, которую медперсонал Госпиталя давно считал фавориткой великого хирурга. Вера вместе с Жанной детально проработала спектакль и с липовым медосмотром медперсонала, и с демонстративно выставленным на стол заспиртованным червем. Джессика через силу согласилась участвовать в этом фарсе. Но спектакль стоил того: на Дашу он произвел убийственное впечатление – ее неконтролируемая реакция рассеяла последние сомнения в том, что она является цестодом. Хорошо проинструктированный армеец на входе в Госпиталь тоже отработал свою роль на все сто. Дальше дело было за Верой – ей надо было незаметно преследовать цестода, чтобы попасть в их логово. И это оказалось совсем не просто. Зараженная девушка бежала, как спринтер. Вера догадывалась, что такая прыть является следствием заглушенного инстинкта самосохранения и буквально разваливает нетренированный организм, но сейчас ей было от этого не легче. Едва не потеряв преследуемую из вида, Вера в конце погони была вознаграждена – следственным путем без всяких тестов выявлен еще один цестод, действующий в стратегически важном месте Улья и даже всего Муоса – на Шлюзовой. Оценив ситуацию, Вера не могла исключить, что Даша явилась на Шлюзовую, чтобы переждать или просто отдохнуть перед длительным бегством по подземельям. Но все же наиболее вероятным было намерение совершить переход в центр клана новых ленточников по Поверхности, потому что покинуть Улей через хорошо охраняемые подземные выходы она не рискнула бы, тем более, догадываясь о том, что ее уже ищут. Но и через Шлюзовую днем она не пойдет, так как в фортике у самого выхода на Поверхность гермодверь охраняет пятерка армейцев, предупреждающая вторжение незваных гостей во время ее открытия. Даша будет ждать ночи. Этих нескольких часов Вере хватило, чтобы вернуться к Госпиталю, где ожидала выделенная ей группа армейцев. Их она направила к Шлюзовой ожидать Дашу, если все-таки та решит возвращаться обратно, а сама, облачившись в легкий следовательский гермокостюм, выбралась наружу через один из секретных люков. С нею следовала еще одна пятерка армейцев со сталкерской подготовкой.

Они расположились в двух сотнях метров от Шлюзовой, на третьем этаже рухнувшего многоэтажного здания в офисе какой-то маленькой фирмы, прекратившей свою деятельность в тот же день, когда умер весь мир. Стекол в окнах не было, и сырость за десятилетия превратила деревянную офисную мебель в труху. Десятки папок-скоросшивателей, некогда ровными рядами стоявших на полках стеллажей, теперь догнивали среди щепок мебели, методично пожираемой любящими древесину насекомыми. Несколько пучков проводов с истлевшей от времени изоляцией соединяли между собой параллелепипеды системных блоков, мониторов, сканеров, принтеров, модемов и прочих электронных чудес, теперь покрытых толстым слоем плесени и паутины. Для большинства наблюдателей эти сюрреалистические грозди не значили ничего, и лишь Вера, благодаря своей начитанности, смутно догадывалась о назначении этих предметов, теперь абсолютно бесполезных, но когда-то являвшихся воплощением человеческого гения.

Теперь же обилие посторонних предметов в их наблюдательном пункте усугубляло и без того предельную опасность их ночной вылазки: в них могли скрываться нежелательные насекомые и даже мелкие хищники. Поэтому всю груду хлама с особой осторожностью перенесли в другое помещение этого же офиса. Вход в кабинет заставили дверью, давно обвалившейся с петель, покоробившейся от времени, но каким-то чудом сохранявшей некоторую прочность, а саму дверь подперли массивным бетонным обломком. Теперь неожиданную опасность следовало ждать только со стороны двух оконных проемов.

Ночью на Поверхность жители подземелий подымались крайне редко, и ночная жизнь умершего Минска обитавшим под землей была почти неизвестна. В ночной темноте вопли, уханья и шорохи неведомых ночных обитателей, враждебно настроенных ко всем и особенно к людям, изводили на нет и без того напряженные нервы сидевших в засаде. Вера предпочла бы идти на такое опасное задание с убрами, но война с диггерами лишила ее такого выбора – почти все убры теперь на войне. Армейцы были на взводе, нацелив арбалеты на окна, они в любой момент были готовы выпустить стрелы, острия которых были промазаны цианидом. И только Вера пристально всматривалась в мрачный силуэт Шлюзовой, почти не моргая.

Вдруг со стороны Шлюзовой послышался звук электрического мотора. Но этот звук не мог быть связан с поднятием гермодвери – слишком тихий. А спустя полминуты Вере по глазам резанул яркий свет, сразу же погас, затем загорелся и погас еще несколько раз. Неожиданная светомузыка на ночных обитателей произвела ужасающее впечатление – одни из них затихли, другие, наоборот, завыли, кто-то стал убегать и улетать от источника света, а кто-то, наоборот, двинулся по направлению к нему, желая поживиться тем, кто так светится, или просто уничтожить того, кто посмел поглумиться над ночной тьмой. Армейцы держались, но фильтры их противогазов издавали учащенно-нервное шипение. Нескольких секунд Вере хватило, чтобы идентифицировать источник свечения, – это был мощный прожектор, поднятый на высокую металлическую опору для того, чтобы освещать выезд из Шлюзовой и площадку вокруг нее. Но светил он явно не на площадку, а куда-то вдаль – на юго-восток. Это объясняло звук мотора – очевидно, прожектор был оборудован электродвигателем, позволявшим его поворачивать при необходимости, не выходя из Шлюзовой. Вряд ли такая конструктивная особенность была заложена в изначальный проект Шлюзовой, скорее, изобретательный создатель-смотритель данного сооружения, став цестодом, по собственной инициативе реализовал свое никому не озвученное рацпредложение. Серия свечений с неравномерными промежутками означала какой-то сигнал, адресованный туда, куда был направлен прожектор. Вера быстро подскочила к окну, рискуя быть атакованной кем-нибудь из потревоженных хищников, и до боли в глазах всматривалась туда, куда был направлен луч света, ожидая ответного сигнала. Но ни в следующую минуту, ни через полчаса его не последовало. Это односторонняя связь – очевидно, получатели сигнала не обладали возможностью ответить либо боялись это делать, чтобы не быть обнаруженными.

Оставалось только продолжать наблюдение. В любом случае Даша оставалась внутри Шлюзовой и рано или поздно оттуда выйдет либо на Поверхность, либо обратно в Улей, где за ней также должны были проследить. Впрочем, все пока складывалось удачно. Пока никто из ночных хищников не попытался напасть на шестерых двуногих, сбившихся в кучу на полу одной из сотворенных их предками пещер. Армейцы успокаивались – раз ничего не произошло за ночь, то днем тем более все должно обойтись.

Но за час до рассвета что-то пошло не так. Какая-то иррациональная тревога внезапно хлынула в Верино нутро. Она прислушалась и поняла, что снаружи стало тише, намного тише. Издалека все так же доносились не предвещающие ничего хорошего звуки, но в радиусе трех сотен метров все затихло, как будто по команде. И тишина