– Я понимаю, что за это время ты стала еще сильнее. Но ты ведь безоружна, а я далеко не самый безобидный мужик в Муосе. Поэтому просто не рекомендую тебе испытывать судьбу. Совершенно уверен, что до определенного момента, следуя своей теперешней профессии, ты будешь любыми путями выуживать у меня информацию, надеясь в последующем ее использовать. Что ж, я не против, потому как знаю, что воспользоваться ею во вред Цестодиуму у тебя все равно не получится. Ведь чуть что – я не мешкая разрублю тебя и лишу тем самым возможности хотя бы попытаться выполнить свой долг. Поэтому давай подольше играть в нашу мирную игру, пытаясь получить из нее максимум удовольствия и пользы.
Они вышли в коридор, а затем оказались в похожей камере, залитой все тем же веществом, но в ней не было других пленников, кровяных разводов и человеческих останков. Зато здесь обнаружились возвышения, похожие на стулья. То же или другое существо, которое Зозон назвал строителем, суетилось в углу камеры, заканчивая строительство: из его хобота фонтанчиком била пена, которую он этим же хоботом приглаживал, формируя еще один предмет мебели – «лежак». Прямо на глазах слюни строителя затвердевали. Зозон, налюбовавшись недоумением Веры, обратился к строителю:
– Закрой нас снаружи.
Зверь выскочил и, надавив на дверь, захлопнул ее. По звукам за дверью Вера поняла, что он замуровал их, намертво замазав дверь своими цементоподобными слюнями.
– Ну вот, это будет твоим временным обиталищем. Неплохо, правда?
Зозон уселся на лежак, который еще совсем недавно был полужидким, и жестом пригласил Веру сесть рядом. Вера с показным пренебрежением присела на стул подальше от Зозона.
– И все же интересно, как ты докопалась до всего. Про чистильщиков можешь пропустить: мы позавчера отловили Ахаза, и он, порядком обделавшись, все нам рассказал про тебя. Ты, кстати, ему сразу не понравилась, но у него и в мыслях не было считать тебя разведчиком Республики. То, что нам сегодня рассказала Даша о задержавшем Вась-Вася следователе, сошлось с описанием Ахаза. В Силах Безопасности мне был известен только один следователь женского пола, но с другим, гораздо более симпатичным лицом – все-таки тебя капитально подпортили. Но вот секачи – они тебя выдали окончательно. Все сходилось к тому, что наша гениальная незнакомка является не кем иным, как следователем Стрелкой-Верой. Как ты пронюхала про Соломона у чистильщиков – я знаю; как ты, найдя Вась-Вася, доперла, что хирург и его медсестра Даша являются цестодами, – догадываюсь. Но вот что тебя подвигло почти сразу после чистильщиков идти в Госпиталь и арестовывать бедного доктора – ума не приложу. Ну, конечно, если эту информацию ты считаешь секретной, я подожду того дня, когда секретов у тебя перед нами никаких не будет…
Соломон последнюю фразу сказал с ехидством, которого никогда не было у Зозона.
– Ты его выдал, Соломон, – Вера порадовалась недоумению, промелькнувшему на лице цестода. – Да-да, ты сам выдал своего цестода, да и всех цестодов выдал ты – Соломон! Можешь похвалиться этим своим достижением перед Высшими цестодами, или как ты там называешь своих начальничков!
– Ты блефуешь! Мы продумали все до мелочей – никаких зацепок остаться не могло, во всяком случае, я их оставить не мог, – вспылил Зозон.
– Ладно, слушай. У цестода, которого я уже никогда не перестану называть Соломоном, все-таки остался мозг моего учителя и моего командира Зозона. И словарный запас, излюбленные выражения и идиомы остались в общем-то те же. В своих бесплодных поисках смысла жизни Зозон часто прибегал к описанию толпы, бегущей по туннелю, которому нет конца. Этот же философский прием использовал Соломон в своих речах, имея в виду бессмысленность жизненного пути хананеев. Именно эта фраза стала хорошей подсказкой для меня. Ну а дальше тексты твоих пафосных проповедей среди чистильщиков, умение решительно и бесшумно убивать, время и обстоятельства твоего исчезновения натолкнули меня на мысль, не Зозон ли стал Соломоном. Психологи неплохо потрудились над твоими проповедями и вывели, что их автор знаком с военным делом. Да к тому же в речах проскальзывала профессиональная терминология человека, работающего с текстилем и кожей, а не кто иной, как ты, Соломон, в позапрошлой жизни был обувным мастером. В это трудно было поначалу поверить, ведь по архивным данным Госпиталя, после операции Зозон умер, и его труп был передан похоронной команде. Вот только похоронная команда не получала такого трупа. Не оставалось сомнений, что Зозон здравствует, а значит, он и Соломон – одно лицо. А хирург Вась-Вась – ключевая фигура, причастная к трансформации и исчезновению тела бывшего командира пятерки убров. Сам понимаешь, следующим делом был арест доктора, при недолгом изучении которого оказалось, что он заражен. Вот и вся история: ничего особенного, за исключением того, что ты облажался, и об этом следует сообщить твоим вождям.
– Наивная, ты хочешь меня испугать. Ты забыла: цестод не боится смерти, и если Высшие цестоды сочтут, что мне следует умереть, я с радостью сделаю то, что они скажут.
– Ну, давай баш на баш. Рассказывай мне свою историю, ты ведь уверен, что ничем не рискуешь.
– Последнее, что я помню из своей дикой жизни, – это битву со змеями; помню змея, которого я отвлекал от тебя; помню, как загнал ему в шею меч. А потом – сон, из которого я уже проснулся в новую жизнь. Вась-Вась меня вылечил и подарил мне хозяина. Им нужен был цестод с боевой подготовкой, и мне посчастливилось быть выбранным. Затем через Шлюзовую он меня переправил сюда, в Цестодиум. И только здесь я понял, что такое настоящая жизнь. Хозяин, озарив мое сознание, подарил наконец-то мне смысл жизни, который я так долго искал. Я нашел выход из туннеля, образ которого, как ты заметила, постоянно приходил мне на ум при оценке моей жизни и жизней тех, кого я знаю. Здесь я занимался тем же, чем в прошлой жизни; было у меня несколько мелких заданий. А самым главным и сложным проектом было похищение атомного заряда – это стало моей песней! Кое-кто из Инспектората стал нашим и сообщил, что бомба найдена и находится в одной
