Музыка закончилась, песня сменилась на другую, незнакомую, но более быструю. Рядом с нами оказалась слегка захмелевшая Андреа и абсолютно трезвый Артем.
— Сладкая парочка Твикс, вы все милуетесь, проклятия на себя притягиваете, а амулеты против сглаза не забыли? — Поинтересовалась Андреа. Щеки подруги порозовели.
— Нет, но у меня есть кулак против сглаза и точный удар с ноги от наговоров. — Улыбнулась я, заставив Рыжую захихикать.
— Все! А-абсолютно все прожигали вас взглядами. О, особенно Блэк! Смотрел на тебя, не мигая.
— Мда? Его высочестве уже здесь? — Кинула я, максимально равнодушным тоном. Почему мне еще не несут Оскар? Вы видите, как я маскирую пронесшиеся по телу мурашки, от одного упоминания имени парня. Я даже одета для церемонии, хочу свою статуэтку!
Андреа энергично закивала, опершись о Красова для стойкости:
— Пришел как раз на тот момент, когда Вуд кланялся перед тобой, как средневековый граф… Были средневековые графы? Графья? Ай, неважно, давайте же танцевать!
С диким хохотом, как настоящая рыжая ведьма, Дреа увлекала меня и Тима за собой. Минут через 10 к нам стали подтягиваться друзья и знакомые, а затем и остальные студенты. Время до полуночи пролетело незаметно. Танцы, подпольные напитки, смех, улыбки, белые огни, маски…
Я откинула голову назад и засмеялась. В голове самую малость шумело: смесь громкой музыки, нескольких коктейлей производства «Красов и компания», атмосферы праздника — все давало о себе знать. И в этот момент, когда я была в шаге от какой-то пиковой точки безумной эйфории, в зале выключили свет, заставив особо впечатлительных вскрикнуть или ахнуть. Свет пропал весь, полностью, абсолютно. Я, находясь в в каком-то невесомом состоянии, вытянула руку перед собой вверх, но не увидела ничего. Сдавленные шепотки, разгоряченные тела, темнота — все это придавало невероятной таинственности, делая происходящее нереальным. А может, все же виноваты коктейли?
Внезапно, я почувствовала, как на моей талии оказались чьи-то большие, сильные руки. Я вздрогнула, хотела обернуться, понять, кто это, возможно даже отмахнуться… Но…
— Алексис. — Этот шепот, рядом с моим ухом, касаясь губами мочки, задевая дыханием нервные окончания, посылая мурашки от шеи по рукам и телу. Я шумно выдохнула. Разум среагировал моментально: просто выскочил из сознания, оставил меня наедине со своими чувствами. А чувства…
Тело обмякло, безвольное, сдаваясь в рабство от одного слова. Позже, я смогу скинуть вину на алкоголь, или мрак, окружавший нас, а может на всю атмосферу в целом. Но сейчас…
Губы парня нетерпеливо прочертили линию от мочки уха до шеи, а затем голого плеча и снова вернулись к уху:
— Сейчас. Слушай.
Что он сказал? Будто сквозь вату и негу я слышала его слова. Спереди, в глубине сцены, зажегся тусклый свет, освещая лишь небольшой участок с музыкантами.
— Перед снятием масок и выбором Короля и Королевы Крика — особая песня. — Произнес солист в микрофон. Я испуганно осмотрелась: где мои друзья? Они видят меня? Но нет, зал все еще оставался в темноте, тщательно укрывая каждого от чужих глаз. Как меня в этом мраке нашел Адриан? Ох, неважно. Все неважно.
Раздались первые аккорды песни, заставив толпу закричать, оглушая. А мне казалось, что это руки парня выводят на мне гитарное соло. Блуждая по шелку, сминая его, прижимая сильнее к груди. Я спиной чувствовала, как сильно бьется его сердце.
«— Бьется? — Спрашивает у меня парень, с безумно красивыми голубыми глазами.
— Бьется. — Еле слышно шепчу я, чувствуя, как румянец бежит по моим щекам.
— Так оно бьется только при тебе, я же говорил…»
Ох, что это? Правда, ложь? Явь, сон? Или… Воспоминание?
Музыканты начали петь, переплетая слова, западающие в душу, с чувствами.
«Одни легенды живут, А другие превращаются в прах или золото, Но ты будешь помнить меня, Помнить меня веками.»*
Руки парня спустились от моей талии к бедрам, горячие, жадные, обжигающие сквозь тонкую ткань. Снова вернулись на талию, проходя свой чувственный путь по моему телу. Горячие губы скользили по шее, заставив меня откинуть голову ему на грудь, прикрыть глаза, позволяя приникнуть поцелуем к пульсирующей вене.
Слушать, он же просил слушать.
«Я не успокоюсь, пока весь мир не будет знать моё имя,
Потому что я обязан своим рождением только своим мечтам.
Пока ты не умерла за меня, пока есть свет,
Моя тень накрывает тебя,
Потому что я противоположен амнезии,
А ты мой вишнёвый цвет».
Я почувствовала, как его губы дотронулись до моих волос, собранных в прическу, затем он медленно, но уверенно, развернул меня к себе. Все еще не видя друг друга, но точно понимающие, чего хотим. Хотим? Я хочу его? Ох, черт, Алексис! Моя совесть не то что звонила в колокольчик, она истерично била в оглушительный набат. Нельзя. Нельзя. Лучшее, что я могу сделать — это сбежать! Нельзя!
— Нельзя. — Еле слышно прошептала я вслух. — Нельзя.
Повторила я на выдохе, прежде чем на ощупь вцепиться руками в пиджак Адриана и накрыть его губы своими. Я чувствовала, что Блэк опешил, но лишь на сотую секунды, а затем обхватил руками мою талию, прижимая меня к себе еще сильнее, теснее, и буквально сминая мои губы в горячем, жарком, грубом поцелуе. Головокружительный, искренний, невыносимо жадный. Взрыв чувств, эмоций, желаний. Ощущение присутствия людей вокруг нас придавало ситуации такого напряжения, что мы могли высекать искры из губ друг друга. Во мне начал вскипать адреналин. Вот, чего не хватало мне. Вот оно. Адреналин поступал в мою кровь как через живительную капельницу. Он лечил меня, возвращал меня.
«Какие-то легенды остаются нерассказанными,
Какие-то — обращаются в пыль, какие-то — в золото,
Но меня ты запомнишь на века.
Всего одна ошибка -
Это все что нужно — мы войдем в историю,
Запомни меня на века».
Слова песни оборвались, сменившись взрывом аплодисментов. И эти аплодисменты вырвали из моих рук моего невидимого глазам, но прекрасно осязаемого для сердца любовника. Он оставил после себя жар тела, сбитое дыхание, затуманенный взор.
Взрывы на сцене и восхищенные крики людей, которые были так близко и так далеко, заставили меня обернуться: это были снопы искры, выбивавшиеся из пиротехнических фонтанов. Множество огненных шлейфов вокруг нас эффектно выбрасывали в воздух яркие серебристые огоньки.
— Маски! — Крикнул солист в микрофон, и вверх взмыло множество масок, сорванных с лиц участников. Неоны вернулись, смешивая свой тусклый свет с серебристым сиянием искусственных огней.
Я не сняла маску. Казалось, что если я сделаю это, то вся сказка спадет. Уйдет вместе с темнотой, ставшей мне другом. Именно она укутала меня покрывалом от чужих глаз в момент истины. Истины, которую я сама боялась признавать. И теперь, если и маска спадет с моих глаз — не исчезнет ли это в праздничной ночи?
— Лексис, ты чег… Что это! — Глаза Андреа широко
