— Прошу разрешить стражам порядка ношение холодного оружия, — выпалил Крикс.
— Советник Силар, — насупился Юстин. — Порубежье входит в содружество «Мир без насилия».
— Почему-то преступники об этом не знают.
— Ваш сарказм не уместен, — ввернул Орэс.
— Вы называете правду сарказмом? — огрызнулся Крикс. — Люди убивают чем угодно: ножами для чистки овощей, лопатами, камнем, голыми руками. Или это не насилие?
— Насилие, — согласился Орэс. — А вы должны придумать, как бороться с ним ненасильственным способом.
— Вы знаете, как борются с преступностью в странах содружества? — спросил Крикс.
— Вы главный страж Порубежья. Вы должны знать, а не я.
— Я знаю. Там поощряют доносительство. Там бывшим искупленцам два раза в год принудительно делают прививки, которые подавляют волю. А на дома наносят предупреждающие знаки, чтобы все знали, кто в них живёт. Там родственники преступника оплачивают его содержание в тюрьме, берут на иждивение семью пострадавшего и делают взносы в государственную казну, которые идут на нужды охранительных участков. Там на сто человек приходится один страж порядка. И это ещё не всё. Дайте мне эти законы, дайте людей, и я не заикнусь об оружии.
— Если мы разрешим ношение оружия стражам, охранителям, знати, сторожам и всем прочим, — проговорил Юстин с подчёркнутой вежливостью, — мы автоматически пополним список отвергнутых стран. Отвергнутые страны, к вашему сведению, существуют обособленно. С ними никто не имеет дела. Вы хотите и нашу страну обречь на одиночество?
— В мире без насилия мы уже одиноки, — сказала Малика.
— И это говорит та, кто предлагает освободить искупленцев от заслуженного наказания, — заметил Юстин.
— И в мире справедливости мы одиноки.
Орэс Лаел покачал головой:
— За красивыми фразами, как правило, прячется пустота. Особенно, когда эти фразы произносит государственный деятель.
— Вы хотите, чтобы мои люди жертвовали собой, защищая вас, но сами не идёте на жертвы ради них, — горячился Крикс. — Это и есть пустота ваших клятв и обещаний служить отечеству и народу.
— Ваши обвинения голословны, а требования безосновательны, советник Силар. Впредь подбирайте слова, — сказал Юстин.
Крикс сложил руки на груди и уставился в окно.
Адэр постучал пальцами по столу. Вот и пришёл конец единству. Но если бы хоть кто-то из них побывал в плену у подонков, если бы хоть кто-то умирал каждую минуту от страха перед неизвестностью, если бы силы жить им давала только надежда на физическую подготовку и хитрость спасителя в лице одинокого, невооруженного стража порядка, они бы поддержали Крикса. Однако у холёных и изнеженных советников не было печального опыта. Проживая в благополучных странах Краеугольных Земель, они уверовали в свою неуязвимость, как, собственно, верил он сам. Верил до недавних пор.
— Вопрос об амнистии остаётся открытым, — сказал Адэр. — Секретарь отпечатает протокол заседания и даст вам на подпись. Все свободны, кроме Гравеля, Силара и Латаль.
Мужи молчаливой гурьбой покинули зал.
— Гюст! Оставь нас.
Секретарь закрыл двери с другой стороны.
— Анатан…
Тот поднялся и съёжился:
— Да, мой правитель!
— У тебя столько же прав, сколько у маркизов и графов. Почему ты ведёшь себя, как непрошеный гость?
— Я не знаю.
— Все мои надежды на тебя.
— Я не подведу вас, мой правитель. Клянусь!
— Денежные трудности тебя не касаются. Ты работаешь в том же режиме, что и раньше. Скажу больше: я требую, чтобы ты вплотную занялся «Провалом». Начинай строительство рабочего посёлка, покупай снаряжение и оборудование, нанимай людей. Кроме этого, пригласи иностранных специалистов, пусть изучат колодец, вода из которого пахнет нефтью.
— Геолого-экономическая оценка месторождения нефти стоит сумасшедших денег, — начал Анатан.
Адэр жестом остановил его:
— Я дам тебе столько денег, сколько скажешь. Можешь идти. — Перевёл взгляд на Крикса. — Посягая на главный закон «Мира без насилия», ты рискуешь слететь с шахматной доски.
— Но пока я на ней, я вижу только два хода: либо я загублю своих людей собственным бездействием, либо верну Порубежье в реальный мир, где с насилием борются, а не скрывают его. И вы знаете, какой дорогой я пойду.
Адэр открыл блокнот. Закрыл. Постучал пальцами по переплёту:
— Я не смогу поддержать тебя, Крикс. У меня связаны руки.
— Ваши слова понравятся бандитам.
Адэр улыбнулся:
— А ты им не говори.
— Мне не до шуток, мой правитель. За последний месяц преступность выросла на семь процентов.
— Почему не сказал на заседании?
— Это официальная цифра. В действительности дела обстоят намного хуже. Я не хотел вводить Совет в заблуждение.
Адэр облокотился на стол, потёр ладонями лицо. Нищета, как и любая беда, не ходит в одиночку.
— Во внутренних войсках вашего отца служат две тысячи наших граждан, — прозвучал возле уха голос Малики.
Адэр покосился на неё. Не женщина, а клубок противоречий. В ней странным образом сплетаются ум и наивность, покорность и строптивость, жестокость и милосердие.
— Отзывай порубежцев из армии Тезара, — кивнул Адэр Криксу. — Прямо сейчас отправляйся в Градмир. Я переговорю с Троем Дадье. Он будет тебя ждать. Можешь идти.
Дадье, впрочем, как и любой другой сановник Краеугольных Земель, не опустится до личной беседы с плебеем, даже если этот плебей — высокопоставленная особа другой страны. Криксу не привыкать к субординации — семнадцать лет службы в армии Великого не прошли даром, а потому разговор с Троем через рядового чиновника не заденет его самолюбие.
Адэр посмотрел на Малику. Ей вряд ли посчастливится побывать в Тезаре или в каком-либо другом государстве, где превыше всего ценится чистота знатной крови. Он не может позволить, чтобы к его правой руке отнеслись с пренебрежением, как к протянутой руке прокажённого, а потому никогда не отправит своего старшего советника к Великому.
— Спасибо, что заступились за меня, — сказала Малика.
— Надоели склоки.
— Я не справляюсь и прошу найти мне замену.
— Этого не будет. Не хочу доставлять Совету удовольствие.
Малика принялась крутить пуговицу на манжете:
— Гюст сказал, что вы переселяете меня на свой этаж.
Адэр ослабил галстук:
— Переселяю. И что?
— Я не кобыла, которой без её согласия меняют стойло.
— Мой старший советник не может жить в нежилом крыле замка.
— Я переберусь в свою старую комнату.
— Если хочешь высокое звание старшего советника опустить до уровня прислуги, давай, перебирайся, — произнёс Адэр и покинул зал.
Часть 05
На кофейном столике лежал лист бумаги, испещрённый бисерным почерком. Глядя на него, Патрик Каналь сидел неподвижно уже битый час. Неужели мечты так и останутся мечтами? Неужели все планы рухнут из-за желания Великого хоть чему-нибудь научить Адэра, держа его вдали от Тезара? Наследник не желает заниматься государственными делами? Ну и что? Сколько подобных случаев сохранила история? На трон садились
