Путники вышли из-под свода на огромную гранитную площадь. По обе стороны Ворот Славы возвышались сторожевые караулки. На длинных флагштоках развевались флаги Порубежья, прикрепленные странным образом — широкой стороной, — и чайка не парила, а, расправив крылья, падала. Возле караулок, расставив ноги и заложив за спину руки, стояло с десяток мощных, черноволосых человек в дымчато-серой, под стать скалам, форменной одежде; кожаные ремни стягивали узкие талии, чехлы с кинжалами были закреплены на крепких ногах чуть выше колена.
Один из защитников вышел вперед. Он, как и остальные, был на полголовы ниже Адэра — ему приходилось смотреть снизу вверх — и, наверное, поэтому мрачнел прямо на глазах, хотя держался с подчеркнутым высокомерием. В нем угадывался командир.
— Вы незаконно ступили на земли ветонов.
— Разве в Порубежье есть закон, который запрещает путешествовать? — спросил Адэр.
— В Лайдаре есть.
— Лайдара — отдельное государство?
— Даю вам минуту, чтобы уйти, — сказал командир.
Удивительное дело, но страх и тревога испарились. Адэр с интересом рассматривал представителей одного из самых древних народов Порубежья. Прав был Драго, когда говорил, что Лайдара истинно ветонский город. Адэр и раньше встречал темноволосых людей. Но таких блестящих черных прядей, отливающих синевой, ни у кого не видел. Ярким исключением была только Малика. Появись она здесь, ее сразу бы приняли за свою. Вот только глаза и смуглая кожа… их не скроешь. Ветоны обладали удивительной мужской красотой: изумительно правильные черты лица; глаза стальные, хрустально-чистые; волевой подбородок; полные губы; прямой нос; бесподобно изломанные брови; крепкие шеи со слегка выпирающим кадыком.
Адэр устремил взор вперед. Там, на краю площади, возвышалась еще одна гора (Дара?). У подножия виднелась овальная черная ниша. Пещера? Грот? Очередной туннель? Влево, плавно огибая отвесную голую стену, бежала гранитная дорога и скрывалась за нагромождением валунов. Там же, слева, в далекой межгорной долине чернело вспаханное поле.
Справа площадь заканчивалась парапетом — гранитными балясинами с бронзовыми перилами. И доносился до ужаса знакомый гул. Там море! Из него выходил горный кряж и тянулся за спиной. Кряж, в котором пробиты Ворота Славы, и за которым прячется ветонский лес.
И вдруг до слуха долетел вой собак. Подъезжая ночью к селению ветонов, Адэр, вроде бы, тоже слышал вой, но переживания о Малике, лежавшей на заднем сидении, гасили все звуки.
Взгляд упал на собачьи будки по бокам караулок, на земле валялись ошейники и скрученные цепи. Перед внутренним взором промелькнули чистые дворики в ветонском селении — там тоже были собачьи будки, но не было собак. Собак отпустили… Сердце сжалось… Надо было с Маликой оставить моранду… Как он не додумался?
Адэр стиснул в кулаке шкуру Парня, в пальцы передалось неуемное возбуждение.
— Минута прошла, — сказал командир и дал знак товарищам.
Защитники быстро обошли путников и отрезали им дорогу к Воротам. Толкнули Адэра в спину. Он развернулся к ним лицом и попятился, утягивая за собой зверя. Рядом пятился Ютал.
— Без глупостей, — прошептал Адэр и через секунду понял, что их заставляют двигаться вдоль парапета, буквально в десяти шагах от него, в сторону Дары.
Где-то внизу грохотали волны, но моря еще не было видно. Только далеко на горизонте небо меняло цвет.
Ветоны взяли немного левее и вынудили Адэра и Ютала развернуться спинами к неимоверному шуму. Адэр не на шутку встревожился — неужели скинут в море?
— Что такого мы сделали? — промолвил он. — Мы хотели посмотреть город. И всё.
— Поздно, — сказал командир.
Адэр уперся в ограждение поясницей. Посмотрел через плечо. Невольно выпустил моранду и, резко повернувшись, судорожно схватился за бронзовые перила. Далеко внизу бушевало море, бросая огромные волны на скалу.
То, что случилось дальше, Адэр видел сквозь туман. Защитники молниеносно разделились. Двое из них мощными ударами свалили Ютала на землю, сорвали с него рюкзак, забрали сумку. Остальные подскочили к зверю, одновременно занесли ноги в тяжелых сапогах и опустили их на щенка. Все произошло так быстро, что Парень даже не успел увернуться. Адэр втиснулся между гранитными балясинами, свесился с края обрыва и протянул руку. Парень падал очень долго. Не было слышно ни визга, ни всплеска волн, принявших дикого зверя.
Адэр прижал пальцы к влажным глазам.
— Хочешь за ним? — прозвучал голос командира.
Адэр встал, помог подняться Юталу. Страж вытер рукавом кровь с лица, сплюнул на гранитную плиту. Командир неотрывно смотрел на ноги стража. Адэр проследил за его взглядом. На правой штанине Ютала, чуть выше голенища, расплывалось темное пятно. Черт! Упав, он поранился…
Командир вытащил из сапога стража охотничий нож. Немного подумав, полез в левое голенище и достал кинжал.
— Я всё объясню, — прохрипел Ютал.
— Поздно, — отозвался командир.
Защитники повели их по дороге в обход Дары.
За нагромождением валунов раскинулся город. Точнее, его окраина. Дорога пошла под уклон. Вскоре Адэр и Ютал ступили на мостовую крайней улицы. Отовсюду сбегались люди. Следуя за пленниками, выкрикивали на своем языке ругательства, грозили кулаками. Дети носились шумными стайками, сообщая горожанам, что поймали лесных разбойников.
Адэр ничего не видел и не слышал. Казалось, что в окружении ветонов идет кто-то другой. Адэр оплакивал Парня…
— Надо было сказать, что мы приехали за солью, — прошептал Ютал. — Знакомый Ксопа, стража из замка, сюда за солью ездил. Его пускали. И выпускали.
— Я путешественник, — прошептал в ответ Адэр и потряс головой, пытаясь вернуться в реальность.
Впереди процессии вышагивал командир. В ногу с ним маршировали защитники. Их руки при ходьбе поразительно копировали движения его рук. Язвительные выкрики из толпы, радостный гомон мальчишек, жгучая ненависть в стальных глазах навели на мысль, что в землях ветонов далеко не все в порядке. Кто или что держит Лайдару в страхе и вынуждает всех чужаков приписывать к врагам? Какой еще народ Порубежья настолько серьезно подходит к защите городов и селений? У климов и ориентов тишь да гладь. Адэр не видел ни сторожевых вышек, ни караульных будок…
И вновь заныло сердце. Парень… Глупый щенок. Влажный нос и шершавый язык будили лучше визгливого голоса Гюста. А купание по утрам и вечерам… Какую же радость доставлял потоп в ванной. Сырая постель злила — звереныш после душа упорно забирался на кровать. Сырая постель злила тогда, а сейчас воспоминания о ней вызвали улыбку. И запах шерсти стал неотъемлемым запахом жизни…
Адэр провел пальцами по глазам и посмотрел вперед. Когда они успели миновать окраину города? Перед ними раскинулось большое
