– Теперь я могу по достоинству оценить твою стойкость во время предыдущей встречи, в такую-то погоду, – сказал Питер. – Спасибо, что сразу откликнулась на приглашение.
За последние две недели Рэйчел сделала еще несколько шагов к измене. По требованию Блума она писала заметки о своих коллегах. Это возымело терапевтический эффект, в особенности изображение мисс Скэплхорн в виде остроносой гарпии. Рэйчел описала соперничество между главами отделов и интрижки агентов с секретаршами. Большую часть она выдумала, приправив полуправдой для вящей убедительности.
Записи она отправляла Блуму через эктопочту, вроде бы случайно с использованием протокола шифрования. Они коротко переговорили по эктофону и в субботу прогулялись по парку Серпентайн, Рэйчел – с вкладышами от эктофона в ушах, Питер – в виде призрака. В тот раз не возникло особой необходимости притворяться – ей и правда нравилось его общество. Как и у Джо, у Блума отсутствовал снобизм, присущий большинству агентов Управления. Он поддерживал легкомысленный разговор, расспрашивал Рэйчел об Индии и рассказывал смешные истории про Си.
Но сейчас он был настроен серьезнее.
– Не ожидала снова увидеть тебя во плоти, – сказала Рэйчел.
– Я понадобился в Бленхейме. Испания быстро катится под откос, и каждые лишние руки на счету. Может закончиться тем, что армия будет сражаться с британскими добровольцами, ты только представь! Полный кошмар. Показательный пример, к чему приводит отсутствие сотрудничества между Зимним и Летним управлениями. Твои записи очень пригодятся, чтобы измерить здешнюю температуру.
Он снял маску, но остался в шляпе и быстро нацепил затемненные очки, скрыв пустые глаза медиума. Арендованное тело было бледнокожим и пухлым. Выглядел он больше как круглощекий мальчишка в отцовской шляпе.
Уже не в первый раз Рэйчел пыталась разгадать Блума. По ее опыту, двойными агентами движут идеология, секс, деньги или честолюбие. Питер в эти рамки не вписывался. Может, он просто лучше справляется с ролью.
– Рада это слышать. В финансовом отделе все так же весело. Со временем я могла бы даже к нему привыкнуть.
– Сомневаюсь в этом, Рэйчел. Сильно сомневаюсь. – Блум глотнул пива и поморщился. – Боюсь, я не особо люблю пиво. Хотя мое тело, похоже, любит.
Рэйчел подняла бокал с сидром.
– Еще один глоток, за удачу?
Они чокнулись.
– Приятно встречаться вот так, – сказала Рэйчел. – В те встречи… в общем, я чувствовала себя как будто голой.
– Правда?
– Это неправильно, но я знала, что ты можешь читать мои мысли.
– Не мысли. Только отблеск твоих эмоций. Эфирные отпечатки. Я знаю, так нечестно.
– И что же ты видел?
Блум отпил пива и уставился в стакан.
– Ты очень несчастна. Не просто злишься. С тобой что-то случилось. Ты кого-то потеряла? Конечно, это не мое дело.
– Да, потеряла.
– Это тяжело, да? Молодежь больше не понимает, что значит смерть. В каком-то смысле мы все стали детьми. Вот почему люди со спокойной душой отправляют солдат в Испанию. Для них это все не по-настоящему.
– Ты кого-то потерял, – сказала Рэйчел.
– Отца. У него не было Билета. Он был слишком упрям. Не знаю, что с ним случилось. Наверное, быстрое угасание.
– Сожалею.
Питер одним глотком опустошил половину стакана.
– А знаешь, оно начинает мне нравиться. Так часто бывает – медиум что-то любит, и тебе это тоже начинает нравиться. К примеру, я пристрастился к апельсиновому мармеладу. – Он посмотрел на Рэйчел, за стеклами очков мелькнули пустые глаза медиума. – Прости. Болтаю всякую чушь.
Рэйчел невольно улыбнулась. Любитель апельсинового мармелада не может быть совсем уж плохим.
– Ничего страшного, – сказала она. – Мне бы хотелось узнать о тебе больше.
Питер окаменел и сжал в руках стакан.
«Ошибка, – решила Рэйчел. – Я зашла слишком далеко».
Она допила сидр и заказала новые порции. Макс предупреждал ее об этом. Он захочет чем-то поделиться. Все рассчитано, не ложь, а полуправда, чтобы вызвать сочувствие.
Можно сыграть в эту игру и вдвоем.
– Я потеряла ребенка, – сказала Рэйчел.
Блум моргнул. Она понизила голос.
– Оглядываясь назад, я думаю, что наше желание завести ребенка было вызвано неверными причинами. Мой муж… у него есть кое-какие проблемы. Ему нужна была точка опоры. И тогда это казалось правильным.
Джо стал бы хорошим отцом, Рэйчел в этом не сомневалась, в особенности для мальчика. Рассказывал бы ему о регби и полетах. И это, возможно, помогло бы Джо поправиться.
– Поначалу беременность проходила хорошо. Только легкое ощущение одержимости – у тебя внутри странное новое существо с собственными желаниями. Не могу сказать, что мне теперь больше нравится апельсиновый мармелад, но на некоторое время я приобрела привычку рвать туалетную бумагу на кусочки.
Она тихо рассмеялась.
Она представляла мальчика с глазами Джо и ее белой кожей – их общее отражение. Мальчик вырос в ее воображении даже быстрее, чем был зачат, и скоро стал центром всей жизни. Хотя Рэйчел отлично помнила момент зачатия. Даже в лучшие времена они нечасто занимались любовью, но в тот вечер ходили к Харрисам и оба были навеселе, а Гертруде дали выходной. Джо возился с ключами, и Рэйчел захотелось поцеловать его в шею, а потом они судорожно скинули одежду и страстно слились в гостиной, где стоны старого дивана смешивались с их собственными.
Углубившись в воспоминания, Рэйчел улыбнулась и продолжила:
– Я хотела назвать его Эдмунд-Энджело, в честь дяди. Признаюсь честно, мне было нелегко смириться с мыслью, что ребенок отвлечет от работы. Потом я поняла, что если мне будет кого защищать, это придаст работе больше смысла, чем просто стараться ради Англии. Мы собирались нанять нянек, и Эдмунд встречал бы меня с работы. Уже устроили для него детскую. Джо был счастливее, чем когда-либо. Я покупала Эдмунду книги и одежду. Представляла, как читаю ему, накрываю одеялом и отвечаю на вопросы перед сном.
Прошло несколько счастливых недель беременности, и Рэйчел оказалась на полу ванной с кровотечением. Девять недель после зачатия – то есть у ребенка еще не было души, согласно теории, никакой электрической цепи в мозгу, чтобы уберечь лусит от падения в бездну Неведомого.
– Все случилось так быстро. Я прикоснулась к тому, что из меня вышло. Такой крошечный, как семечко. А после…
Она закрыла рот рукой.
Оглушенная потерей крови, Рэйчел воображала, как сажает его в горшок и выращивает Эдмунда, словно растение.
Блум взял ее за руку.
– Тс-с. Хватит.
Рэйчел посмотрела на него, пытаясь не обращать внимания на пустые глаза и кукольное лицо. И тут ее затошнило от запаха пива.
– Да ничего, – сказала она. – Я ведь не потеряла реального человека.
– Думаю, что потеряла. Конечно, потеряла.
Придя в себя, Рэйчел штудировала книги в попытке понять, почему ее предало собственное тело, допрашивала его, как подозреваемого под стражей, но все без толку. Осталось лишь ощущение потери и память о том, кто никогда не существовал.
– Теперь ты понимаешь? Мне осталась только работа. – Она схватила холодную руку Блума. – А эти сволочи ее
