Спрятавшись среди потерянных мыслей, Питер увидел трех призраков, движущихся прямо на него – тонких и изящных. Он тут же понял, что двое из них – дозорные из Летнего управления.
Питер углубился в ката, под Летний город, кометой устремившись к краю пропасти и луситовым рудникам. Здесь повсюду были старые души-камни, мертвые звезды с еле заметным свечением праны, похожие на водоросли глубин ката. Вокруг роились эфирные существа – колючие, угловатые создания, закованные в окостеневшие мысли, из душ тянулись и танцевали щупальца. Питер влился в этот рой света в надежде затеряться, но дозорные все равно следовали за ним.
В разуме мелькали образы Отбраковщиков из досье «Камлана», притягивая его еще глубже в ката. Его охватил жуткий, всепоглощающий холод. Питер отбросил эти видения и развернулся к сумеречному свету Неведомого – в ана. Прана заканчивалась. Мелкие воспоминания и обрывки мыслей стелились позади и угасали – запах карандашей в школе, первый поцелуй.
И снова Лондон. Похожие на реки линии электропередачи. Грохочущая Амазонка третьего кольца метро. Мыслеформы живых, как бесконечные маковые поля. А затем башня Маркони, перевернутый фонтан душ.
Питер ринулся в самую гущу потока курьеров-призраков и эктопочтальонов, виляя среди них, наталкиваясь, вызывая на себя град злобных мыслей-стрел. Он поднялся над Лондоном в направлении ана, четырехмерный вид выглядел странно – перевернутым, а свет Неведомого – ярче, чем когда-либо. Попытки пробиться сквозь него полностью истощили запас праны. Питер ощущал себя полой хрустальной раковиной.
Из потока призраков на башне отделился один дозорный, возник прямо перед ним. Остальные двое наверняка где-то рядом. У Питера вряд ли хватило бы праны для еще одного мысленного перемещения. Придется разбираться с дозорным.
Питер плотно сжался вокруг своего лусита. Представил острый край, решение системы уравнений, и образ тут же материализовался в эфире. И тогда Питер рухнул на дозорного под тяжестью притяжения энтропии ката. Дозорный распластался, как светящаяся медуза, вытянул щупальца мыслей, чтобы схватить Питера.
Питер пролетел сквозь него. Мысли-лезвия резали и кромсали мысли и воспоминания, а потом полоснули по луситу дозорного. Раздался эфирный вопль. Питер мельком взглянул на изорванного в клочья призрака: вокруг лусита остались лишь неровные обрывки праны.
Питер вызвал хинтонский адрес, который дала ему Нора, и рванул к нему. Через мгновение перед ним ярко полыхнул разум медиума и тут же успокоился под мягко пульсирующей короной призрака. Питер нырнул внутрь. Он дернулся, как будто резко пробудился ото сна.
Он лежал в новом теле, виски сдавливал холодный металл короны призрака. Глаза застилали слезы вины. Знакомая сильная рука мягко погладила его по лицу. Нора.
– Все хорошо, Феликс, – прошептала она. – Скоро ты будешь дома.
* * *Рэйчел и Роджер опустились на колени перед окровавленным мертвым медиумом. Круглая белая маска по-прежнему была на нем, только вместо рта зияла рваная дыра. В ней проглядывалось алое с белым месиво из плоти и костей.
– Боже, ну и кошмар, – сказал Роджер.
Он стянул с ближайшего дивана чехол и прикрыл тело. На ткани тут же проступили темно-красные пятна, и труп стал напоминать привидение из детской книжки – с красными глазами и ртом.
Рэйчел отвернулась, к горлу подступила тошнота. За Блумом гонятся Макс и дозорные. Он за это заплатит. У мертвого медиума наверняка был Билет, но все же.
Тренькнул ее эктофон, и комнату наполнил ледяной холод призрака. Рэйчел взяла трубку.
– Макс? Куда он направился? – Она повернулась к Роджеру. – Нужно позвонить в Управление.
Поначалу слышны были только помехи. Потом прорвался голос Макса, отдельные фрагменты фраз.
– …резал меня… знал… Я ранен. Теряю…
– Макс! – закричала Рэйчел.
– Тяжело… падаю… Гвледис…
Она стиснула кулаки, ей хотелось как-то помочь, но вокруг были только холод и запах крови.
И вдруг голос стал четким и наполнился ласковым теплом.
– Миссис Уайт. Блума предупредили. Он знал, что мы близко. Будьте осторожны. – Снова зашипели помехи. – Ох! – удивленно вздохнул Макс. – Здесь Гу.
Рэйчел услышала что-то похожее на птичий щебет, и все сменилось помехами.
21. Встреча в клубе «Альба», 5 декабря 1938 года
Рэйчел Уайт стояла в конспиративной квартире советского агента, бросив шипящий эктофон на пол, и ее затопила холодная решимость.
Пока Роджер в ярости расхаживал по квартире, курил и кашлял, как паровоз, по городскому телефону она вызвала спецотдел. Полистала лежащую на столе книгу. Несколько страниц были вырваны и сожжены. Рэйчел заметила хинтонский адрес, нацарапанный карандашом с обратной стороны обложки. Несомненно, уже не действующий, но стоит проверить.
Она утешала Джоан и Хелен. Обе рыдали и не могли примириться со случившимся. Макс обычно описывал агентов куда менее тепло, чем своих зверюшек, но отсутствие привязанности явно было наигранным.
Рэйчел объяснила, что среди призраков тоже случается насилие, хотя и редко, ведь в том мире можно избежать столкновения силой мысли, а Макс пожертвовал собой, преследуя Блума.
Когда Роджер успокоился, они поговорили по эктофону с Бутом и Хиксоном. Хиксон видел драку Макса и Блума, но опоздал и не сумел догнать крота. Рэйчел делала заметки для отчета. Роджер связался с Саймондсом и попросил помочь все подчистить.
Прибыла спецгруппа – двое поджарых мужчин с плохим цветом лица, Рэйчел помнила их еще по «Лэнгэму». Оба оробели в присутствии стольких агентов Секретной службы. Рэйчел дала четкие объяснения, ничего не упустив. Неофициальная операция Секретной службы по преследованию советского агента; да, она тут главная; да, в результате угас неофициальный призрак-консультант, и за это она несет полную ответственность. Рэйчел говорила это как будто извне своего тела, словно находится в кукле Эдисона.
Она не останавливалась. Позвонила Сьюзи в квартиру Макса на Слоун-сквер и поведала печальные новости, выслушала рыдания немецкой горничной в трубке. После прибытия спецгруппы Роджер не разговаривал с Рэйчел, явно пытаясь дистанцироваться от всего произошедшего. Он позвонил Харкеру и выдержал телефонную бурю.
Стемнело, и не оставалось ничего другого, кроме как пойти домой.
Гертруда привыкла к тому, что Рэйчел приходит поздно, и приготовила ужин. Рэйчел на автомате поела, попросила горничную приготовить ванну, но затем передумала и, сидя в кабинете в банном халате, написала прошение об отставке. Голос разума в голове пытался возразить, что все не так уж плохо, как кажется, ведь они раскрыли крота и спецслужбы знают, какие данные ему известны.
Она запечатала письмо и отложила ручку и впервые за несколько часов просто села неподвижно. Руки начали дрожать. Она сложила их на коленях, и тут наконец хлынули слезы.
Плач разбудил гульдовых вьюрков, они вспорхнули в клетке. Самка слегка попискивала.
Рэйчел вытерла слезы и посмотрела на птиц. Она по-прежнему не представляла, что происходит
