Все поплыло от слез, которые снова выступили на глазах.
«Успокойся! Успокойся! Потом поплачешь! Сейчас не время. Надо вспомнить. Сандер тогда все объяснял».
Первым делом схватилась за кулон, который болтался на шее. Он должен был стать обжигающе горячим, я помнила. Но почему сейчас амулет холоднее льда?
«Ну же! Ну же! Давай! Отзывайся! Я должна спасти его!»
Но сила молчала и на призывы не откликалась.
«Пожалуйста… пожалуйста…»
Тишина.
Может, нужен телесный контакт? Пусть в прошлый раз порядок действий был другим, сейчас все иначе.
Я помнила просьбу Ирила сократить соприкосновения, поэтому положила руку на бинты, не касаясь обнаженной кожи мужа.
Сердце Сандера так слабо билось под ладонью, что стало страшно. Его жизнь виделась тонкой ниточкой, которая в любой момент могла оборваться, если я срочно что-нибудь не предприму.
«Не позволю! Не отпущу!»
Глухо взвыла Фриона за спиной, забилась в руках Ирила, который бережно обнимал и прижимал ее к себе, гладил по голове, зарывался пальцами в рыжие волосы, губами собирал льющиеся из глаз слезы.
Я не видела, но чувствовала, и это вселяло надежду, что для нас еще не все потеряно.
Наверное, я так старалась, что пропустила момент, когда мир вокруг стал меняться. Как и мое тело. Опустив взгляд, увидела: на руках загорелись и засияли желто-зеленые искорки, они медленно, но верно складывались в тоненькие ручейки, сбегающие к дрожащим от нетерпения пальцам, а оттуда к Сандеру, расцветали прозрачным, хрупким солнечным цветком на окровавленных бинтах.
Отозвалась…
Любовь.
Именно она была самым главным при использовании живительной магии. Сейчас я отчетливо это поняла и запомнила.
Многое стало ясно. Поэтому магия отозвалась и тогда, в самый первый раз. Я любила Аргуса и всем сердцем стремилась спасти. Это стало отправной точкой, ведь впервые за столько лет я открылась. Сейчас сила тоже проснулась, хотя заставила понервничать.
Чувства переполненности не появилось, организм уже знал, как надо действовать, открывая каналы, выплескивая магию там, где она сейчас была так нужна. Не огромным толчком, который сносил все на своем пути, а понемногу.
Поэтому я не потеряла сознание, а замерла, зачарованно наблюдая за хрупким цветком, который расцветал все ярче, меняя состояние Сандера.
Или это был оптический обман, желание, которое я так отчаянно хотела принять за действительность? Я не знала. Но чем больше всматривалась в лицо мужа, тем отчетливее замечала изменения, которые происходили в нем. Даже ритм сердца изменился, с каждой секундой становился более четким и сильным.
«Ты будешь жить. Обязательно будешь жить! Я все сделаю для этого!»
Стоило мне так подумать, как внезапно услышала странный перезвон в голове. Словно сотни крохотных стеклянных колокольчиков заиграли на ветру, их звуки складывались в чарующую неповторимую песню. Мне хотелось оглянуться, найти источник шума, но пришлось сдержаться. Сначала надо было закончить с Сандером, а потом разбираться с непонятками. В конце концов, я так устала, что это могли быть слуховые галлюцинации.
Оказывается — такое счастье любить и говорить об этом. Пусть не вслух, а лишь через магию, но сейчас я признавалась Сандеру в своих чувствах. Рассказывала о том, как сильно люблю, как скучала каждую секунду вдали от него, как страшно ревновала ко всем, сходила с ума от мысли, что кто-то другой сгорает от его прикосновений.
Но любовь может быть не только счастьем, но и болью и ранит сильнее и больнее любого ножа.
Цветок из золотистого вдруг стал кроваво-красным и испугал меня до дрожи.
«Дура! Дура! Не надо так делать! Не надо было даже думать об этом!»
Он запульсировал, засверкал, расцветая и наливаясь прямо на глазах, потом вдруг разорвался на сотни крохотных осколков, которые моментально впитались в тело мужа, вспыхнув напоследок на смуглой коже.
Сандер вздрогнул, выгнулся, приподнимаясь, и практически сразу упал.
— Сайрон всемогущий, — выдохнула я, но руку с груди мужа не убрала.
Сердце билось ровно и четко — значит, волноваться, а тем более бояться, незачем.
А в ответ тихий стон и едва слышный шепот:
— Тьяна…
Оказывается, вот что мне нужно было для счастья — услышать свое имя из уст любимого мужчины.
— Я здесь, — ответила ему, не в силах сдержать грустную улыбку. — Я с тобой. Все будет хорошо. Обещаю.
Мужчина не очнулся, а я не смогла удержаться от небольшой шалости, решив взять своеобразную оплату за свой труд.
Коснулась подушечками пальцев своих губ, запечатлела на них поцелуй, затем дотронулась до его губ. Вот так вот. Большее мы себе позволить не могли.
— Я люблю тебя, — произнесла тихо.
Стеснения не чувствовала. Мне было все равно, пусть Фриона и Ирил стояли за спиной и все слышали. Какая разница? Своих чувств я стыдиться не собиралась. Любовь была настоящей, искренней и такой красивой, что молчание казалось кощунством.
— Все, — положив руки на колени, устало произнесла я, поворачиваясь к ним. — Я все сделала.
Как бы мне ни хотелось остаться с Сандером, но нужно понимать: истощенному организму требовался отдых. А мое бессознательное тело в ногах мужа не поможет.
— Спасибо, — стирая слезы, произнесла Фриона, шагнула ко мне, падая, схватила мои дрожащие ладони, прижалась к ним губами. — Спасибо тебе.
— Я не могла иначе. Вы же знаете.
— Знаю.
— Мне надо отдохнуть, — прошептала тихо, чувствуя, как от усталости стали слипаться глаза, и все тело вдруг онемело.
Хотела встать, а вместо этого начала заваливаться на бок.
— Осторожнее, — подхватив меня, мягко произнес Ирил. — Я отнесу тебя в свободную комнату. Тут их много.
— Спасибо, — произнесла в ответ, чувствуя необычное покалывание на лице. Словно я очень долго пролежала на солнце и обгорела.
Не помню дороги до комнаты, как уснула, тоже не помню.
Очнулась я уже днем.
Впервые за долгое время солнце ярко светило в
