– Чтобы ты не выпендривался, я ещё бы поставила несколько катетеров, – усмехнулась девушка.
– Чтобы что?
– Чтобы ты был серьёзнее. Я готова. Твои показания в норме. И ещё я точно могу сказать, что никаких отклонений в твоей энцефалограмме, говорящих о психических расстройствах, нет.
– Ну что, поехали?
– Полетели летать, – пропела Катя старую мелодию.
Андрей театральным жестом нажал клавишу «энтер», запуская систему.
На экране запрыгали все те же, уже знакомые кривые, и ничего не произошло.
– И что, Катя, как мои объективные показатели? – спросил Малахов.
– Все в порядке, медосмотр пройден. – Она деловито и резко отдирала контакты энцефалографа с головы Андрея, обрывая приклеившиеся волоски.
– Какой медосмотр? – не понял Малахов.
– Как какой, полугодовой, – пояснила Катя.
Она поджала ярко накрашенные губы, заправила темную прядь под белую медицинскую шапочку и зло продолжила:
– Ну что ты смотришь, как остолоп? Иди, работай, мне ещё командиру снимать показания. Вас много, а я одна. Зови Протасавицкого.
Глава 22
Ночью мне приснился страшный сон. Будто я весь в грязи и надо лезть на большую гору. Я лез, лез, лез. Все выше и выше. И не смог удержаться, упал лицом в грязь. И проснулся. Было тяжело дышать. При каждом вдохе между ребер будто протыкало ножом. Я попытался закутаться в спальник, но теплее не стало. А потом меня начало трясти.
Когда мне было девять лет, я болел каким-то жутким гриппом. Меня так лихорадило, что даже зубы стучали. Температура была за тридцать девять, а ноги – ледяные. Мама тогда сказала, это значит, что температура продолжает расти, и вызвала детскую неотложку. Врачи приехали, сделали мне укол, и я уснул.
Здесь не было ни мамы, ни врачей. Я долго пытался согреться и все-таки заснул уже под утро. Проснулся я, когда было светло и пахло костром. А мне все ещё было нехорошо. Я выполз из шалаша и пошел к костру. А потом вдруг словно лицо холодным ветром обдало, и я перестал чувствовать свои ноги. И вообще, провалился куда-то.
Я летел на дирижабле. Он был громадный, как небо, а я лежал в гамаке, подвешенном под брюхом дирижабля. Гамак качался туда-сюда, убаюкивая и не давая заснуть одновременно. Было очень холодно, в небе всегда так. Я попытался открыть глаза. Не было никакого дирижабля, над головой качались кроны деревьев. Глаза болели, я их закрыл и стал прислушиваться. Кто-то тихо бормотал рядом. А потом меня вдруг осенило – какой я дурак, я ведь все это время мог позвонить отцу! Надо только найти телефон. Здесь обязательно должны быть телефоны-автоматы. Я вошел в тесную кабинку и набрал номер.
– Алло, – послышалось из трубки. Такой знакомый, чуть хриплый отцовский голос.
– Папа! Это я! Ты где? – Я обрадовался, как все просто получилось!
– Андрюша! Ты как смог мне позвонить? – встревоженно спросил отец.
– Я из автомата! Ты когда приедешь, я соскучился! – У меня неожиданно перехватило дыхание.
– Скоро, Гусенок, скоро. Как ты там? – Отец, казалось, тоже говорил с трудом.
«Красный сигнал»
Не понимая, что происходит, Андрей как в тумане вышел из медотсека. Коридор станции тоже претерпел изменения – словно постарел. Краска потерлась, местами с потолка свисали оборванные провода. Жуткое, невозможное подозрение закралось в душу Малахова. Он зашагал к капитанскому мостику. Там в кресле капитана сидел громадный немолодой негр.
– Товарищ командир, – робко обратился Андрей.
– Не товарищ, а господин! – рявкнул негр. – Всех товарищей в девяносто первом прогнали. Чего тебе надо?
– Вас в медотсек приглашают.
– Что этой истеричке надо?
– Катя медосмотр проводит, ваша очередь.
– Какая Катя? Чего это ты нашу Кэт так обзываешь? Она же за это убьет.
– Ну… – так, по-русски.
– Ладно. Садись, проверь системы, тут все в упадок приходит. Хоть раз в год профилактику сделай.
– Раз в год? – ужаснулся Андрей.
– Ты что, обкурился? У всех крыша едет! Всё, пора вызывать эвакуаторов. Иначе всем конец, – прорычал командир и отправился на медосмотр.
Малахов немедленно сел за свое, если оно, конечно, было его, рабочее место и стал проверять бортовой журнал.
Чтение заняло где-то минут десять. Сначала все как обычно. Старт, скачок, исследования по программе. Никаких инопланетных кораблей, никаких зомби, никаких происшествий. За две недели выполнена программа исследований. Потом команда на обратный старт, и… авария в системе. Обратно в кротовую нору улетел только гамма-лазер с пирамидкой. И вот команда уже больше года ждет спасательную экспедицию, которая требует больших денег.
– Ну, и чего ты тут делаешь? – окликнул из-за спины Андрея знакомый голос.
Это был штурман Переверзев. Но обернувшись, Андрей увидел какого-то обросшего нечёсаной седой бородой мужика, в котором с трудом можно было узнать франтоватого Тимофеича.
– Что ты все роешь, копаешь? – Штурман говорил злобно, словно он и Малахов были заклятыми врагами. – Вынюхиваешь? А что вынюхивать, никто нас отсюда не заберет! Вот жратва скоро кончится, кислородный регенератор загнется – и привет! Отлетался герой космоса Малахов!
Тимофеич плюнул на пол и ушел с мостика. Только сейчас Андрей заметил, что полы в рубке покрыты толстым слоем грязи. То ли роботы-чистильщики поломались, то ли просто никого это не заботило.
– Чумичка, психопатка! – раздался раскатистый голос командира.
Он вошел на мостик, оглушительно грохнув дверью. Малахов про себя отметил, что или устройство дверей другое, или просто вся механика на станции поломалась.
– Что за сука! Она без мужа тут совсем озверела! Зачем ей брать столько крови из вены на анализ? Она что, пьет ее по ночам? – Негр был в ярости. – А ты чего тут сидишь? Иди своими делами занимайся.
– А что у меня по плану?
– У тебя по плану одно и то же – составляй послания в ЦУП, говори, что скоро мы все тут подохнем! – Капитан сказал это и отвернулся от Малахова, резко крутнувшись всем грузным телом на вращающемся кресле.
Андрей понял, что ничего хорошего больше от этого человека не услышать, и вышел в коридор. Он прошел метров пятнадцать и заметил, что каюта пилота открыта. Там внутри в тусклом свете сидел Степанов. Он тоже сильно изменился. Худое лицо с ввалившимися щеками было нездорового серого цвета. Борис, одетый в странный черный балахон, сжав ладони на уровне груди и сцепив пальцы, монотонно раскачивался.
– Боря? Можно? Как дела? – решил поговорить и с ним Андрей.
– Какие наши дела, – слабым голосом ответил пилот. – Нам только остается молиться и уповать на то, чтобы Господь от нас не отвернулся.
– О чем ты, Боря?
– Я много думал, проводя время в молитвах, я понял! – Пилот воздел указательный палец вверх. – Я понял!
– Ты стал набожным? – с удивлением спросил Андрей.
– Я всегда жил с Богом в сердце, – все так же безлико ответил Степанов. – Но теперь я понял!
– И что ты понял?
– Я прозрел! Книга Иова наконец открыла мне правду! – пафосно заявил Борис.
– И в чем правда, брат? В силе? – решил пошутить Малахов и понял, что шутка не удалась.
– Правда в том, что Книга Иова –
