Хоть труд наемника и опасен, но в охране больших караванов риска было мало. Вольных торговцев-одиночек грабили постоянно, к крупным же, из торговых союзов и гильдий, вовремя плативших щедрые отступные Ночной гильдии, предпочитали не соваться. Отдельно существовала еще Жемчужная гильдия Басуга, дающая сказочные преимущества по сравнению с любым торговым союзом, но попасть туда не могли даже крупные торговцы.
Ничего хорошего из его затеи не вышло, кто-то донес на Дайбара. Сам он грешил на бывшего хозяина, до последнего не желающего расставаться с верным человеком, занимавшим второе по важности место в караване. Но кто теперь разберет. Дайбара схватили на подходе к дому торгового союза «Фазителли и сыновья», крепкому середняку в торговом мире, специализировавшемуся на поставках пушнины из Вольных Баронств. У Дайбара было несколько знакомых в охранах караванов этого союза, посоветовавших начать с этого места. Союз из Вольных Баронств располагался в роскошном здании, недалеко от Рассветной площади. Там Дайбар и договорился о встрече с третьим заместителем главы союза, предварительно истратив на взятки весомую часть своих сбережений. Бывший наемник не успел ничего понять, как двое крепких парней подхватили его за руки у дверей нужного дома среди белого дня, а третий вышиб сознание ударом дубинки по затылку.
Очнулся Дайбар в приютском лазарете при церкви Всеединого. Обобранный и избитый, с переломами и вывихами, он едва мог говорить. Узнав, что бедолага — десятник наемников богатого купца, лекари послали весть его хозяину. Но тот отказался от Дайбара, словно и не знал его никогда. С лазарета в Белом городе его тут же перевезли в сарай за стенами в Трущобах, где ютился приют для нищих. Дайбар мог бы оплатить лечение — направляясь в купеческую гильдию, он прихватил только половину всех своих сбережений, но благоразумно промолчал.
В Трущобах его кое-как залечили и быстро выставили вон, чему он особо не сопротивлялся — матрасы, кишащие вшами и блохами, с миской похлебки, отдающей блевотиной, мало могли поспособствовать выздоровлению. К бывшему хозяину идти было бессмысленно, да и опасно. Прежние друзья брезгливо отворачивались от калеки. Хвала Всеединому, его тайник со второй половиной сбережений оказался не тронутым. С этими деньгами Дайбар действовал крайне осторожно — выждал несколько недель, блуждая по Трущобам и подыскивая тихий угол, а найдя, открыл маленький захудалый трактир рядом с трактом в Верхних Трущобах.
Со временем ветхое здание удалось отремонтировать и расширить. Дела постепенно наладились, и трактир вкупе с комнатами на втором этаже стал даже приносить прибыль, львиная доля которой шла на налоги, содержание и мзду Ночной гильдии, заправлявшей всеми Трущобами. Знакомые трактирщики-соседи советовали открыть на втором этаже бордель с дешевыми девками, способный втрое увеличить доход, но Дайбар не захотел.
— На жизнь хватает — и ладно, — отмахивался он от советчиков.
Постепенно за его «Печеным Гусем» закрепилась слава недорого и хорошего трактира без лишней грязи и шума. Цены, чуть выше соседских, отваживали местную шваль и головорезов из охраны мелких караванов и привлекали небогатых караванщиков и подмастерьев, обитающих в Трущобах по воле Богов. Соседей, не видящих в «Печеном Гусе» конкурента, такое положение дел вполне устраивало, Дайбара тоже.
В ранний час в трактире сидели двое мастеровых, закончивших ночную работу в городе и пропускающих по кружке пива перед домом, и четверо постояльцев — двое караванщиков, завтра собирающихся в путь к Радэну, и двое странников, приехавших посреди ночи. И если работяги и караванщики были обычным зрелищем, то странники невольно вызывали у Дайбара любопытство. Старик и юнец — скорее всего, дед и внук, а может, хозяин и служка, были одеты в невзрачную дорожную одежду, которую не сменили с дороги. Путники вошли в трактир среди ночи, когда он уже опустел, не считая тройки пьяных караванщиков, которых Дайбар уже собирался выгнать, чтобы прикрыть заведение до утра. То, что старик с юношей были путниками и пришли издалека, было ясно с первого взгляда по сапогам, вымазанным в грязи, и слою дорожной пыли на одежде. Дайбар заломил двойную цену, втайне надеясь, что это отпугнет парочку и сэкономит время, позволив поспать лишний час. Но старик, к его удивлению, согласился сразу, не торгуясь. Он даже не стал спорить, когда Дайбар пробурчал, что не будет готовить еду в столь поздний час.
— Кувшин воды, пара холодных лепешек и кусок сыра подойдут, — понимающе улыбнулся старик, — разбуди нас к завтраку, уважаемый.
С этими словами он положил на край стойки пару серебряных монет, которые тут же исчезли в огромном кулаке трактирщика, развернулся и стал подниматься по скрипучей лестнице наверх, поддерживаемый заботливым юнцом. Дайбару ничего не оставалось, как кликнуть дочку, дремавшую на кухне, чтобы принесла немудреной еды, а самому поплестись следом за путниками с фонарем в руке. Он распахнул крепкую дверь перед ними и первым шагнул внутрь.
— Не хоромы, но вам другого и не надо, — буркнул трактирщик, но уже более миролюбиво. — Фонарь оставлю вам, только не забудьте погасить его, как спать ляжете, — пожар нам ни к чему. На защитные заклинания лишних денег нет, сами понимаете. Дочка сейчас еды соберет и принесет. Утром разбужу, как завтрак поспеет.
— Благодарим, добрый хозяин, за приют, — старик скинул пыльный плащ и повесил на колышек у двери. Краем глаза Дайбар отметил старый потертый дуплет. Полное отсутствие на нем петель под ножи или кинжалы окончательно успокоило его. — Не изволь беспокоиться — мы люди мирные и богобоязненные.
Юнец все это время хранил молчание, но на его лице Дайбар заметил плохо скрываемое презрение, когда он увидел два больших соломенных тюфяка вместо кроватей. Подоспела дочка, примерно одного возраста с парнем, поднос со снедью перекочевал на стол к фонарю. Дайбар пожелал добрых снов и вышел, увлекая девчушку, откровенно засматривающуюся на смазливое лицо мальчишки, за собой.
Идала, так звали его дочку. Ее мать умерла от лихорадки, когда девочке еще не было и трех лет. Долгое время Идала жила в семье сестры матери, а Дайбар каждые полгода передавал необходимую сумму денег на ее содержание. Недавно их лавка разорилась, и все семейство уехало из столицы в поисках более спокойного места. Подросшую дочку пришлось забрать к себе, но Дайбар, уже приобретший к тому времени «Печеного Гуся», был только рад. Хотя он никогда не выказывал своей любви к дочери, так похожей на покойную мать, вслух.
Своенравный характер и острый язык дочери уже порядком извели стареющего наемника, который не упускал случая, чтобы не высказать Идале свои сожаления
