Территория порта была целиком во власти союза торговых гильдий. Нигде нельзя было встретить стражника или курсора, только вооруженные отряды наемников с оранжевыми повязками — цвета торгового союза — которые и следили за порядком. Соответственно, эти порядки в порту были выгодны купцам. И наемники поддерживали лишь видимость даворского закона, не более того. Любой обитатель порта знал только одно священное правило — не трогай купца! Точнее, не трогай купца торгового союза. Вольные торговцы могли полагаться только на себя и свою охрану. Но и с вольными редко что происходило в самом порту. Это было не слишком выгодно торговому союзу, хорошая доля прибыли которого состояла в скупке товаров прямо с кораблей и последующей перепродаже радэнцам. Две трети торговцев, пришедших морем из Сурры через берега Великих гор, торговали только так. Везли товар в Диссу, уплачивая большие сборы погорцам, сбывали торговому союзу и быстро возвращались обратно, загружаясь людьми, пожелавшими покинуть Давор. Такая торговля была выгодна всем, поэтому в порту Диссы можно было уверенно говорить — не трогай купца! Все остальное разрешалось творить почти безнаказанно, но только в ночное время, когда огромные ворота, служащие выходом в город, наглухо закрывались до утра. Нет, в порту не доходило, конечно, до неприкрытых убийств, но ограбить и избить, а то и изнасиловать могли запросто.
Селисса была в курсе этих порядков, поэтому ничуть не удивилась, что кто-то постоянно пытался ухватить ее за задницу в толпе, а кто-то другой — ощупать пояс в поисках кошелька. Девушка старалась побыстрее проскочить порт и оказаться в городе, ловко избегая прикосновений как от первых, так и от вторых. Конечно, толика магии, пожелай только мэйра, могла наказать наглецов, но привлекать к себе ненужное внимание с первых минут своего пребывания во вражеской столице не входило в ее планы. Селисса заранее подготовила простое домотканое платье, в котором выглядела обычной горожанкой. А у них не могло быть магической защиты. Ну если только простой амулет от сглаза. Свое роскошное платье пришлось оставить в каюте Бремара.
Селисса мысленно вздохнула. Напоминание о платье, которое обошлось ей в огромную сумму в сравнении с ее нынешним нарядом, в котором она чувствовала себя нелепой и убогой дурнушкой, неприятно давило на душу. Ко всему прочему, ей пришлось надеть на голову ужасный чепец, чтобы скрыть свои собранные роскошные рыжие волосы. Бремар, увидевший ее в нем до того, как первым уплыл на лодке на берег, едва не катался по полу каюты от громогласного хохота.
— Дорогая Селисса! — выдавил он, с трудом отсмеявшись и отирая выступившие слезы. — Если бы вы предстали на том солханском корыте в этом виде — клянусь, я бы не раздумывая потопил ваше суденышко. Хотя, по правде говоря, думаю, этой жертвой я бы не стер ваш ужасный образ из свой чрезмерно чувствительной памяти. Конечно, перед этим я бы перебил всех солханцев, щедро заливая кровью палубу того корыта в угоду Морским Богам, но вас трогать бы не стал, да и своим парням запретил бы насиловать под страхом смерти.
Селисса вложила немало сил в тот момент в пощечину, чтобы этот слишком ловкий верзила не увернулся, и ей это удалось. Впрочем, тогда это не помешало Бремару, голова которого сильно дернулась от увесистого удара, тут же скрутить ее и жадно взять, прямо в дурацком чепчике. Да она и не сопротивлялась.
Приятные мысли едва не стоили мэйре разбитого носа. Грузчик впереди нее с огромным мешком за плечами резко остановился, вертя головой, словно пытался понять, куда ему дальше идти. В этот-то мешок и ткнулась Селисса, отдернув в последний момент голову, чем смягчила удар. Грузчик потерял равновесие и стал неуклюже заваливаться набок. Ему пришлось скинуть мешок на землю, отчего тот сразу разошелся по швам, освобождая содержимое.
— Что ж ты делаешь, безмозглая сука?! — истошно заорал на нее небритый грязный мужик, упавший на колени и пытающийся сгрести высыпавшуюся крупу. Налетевшие неизвестно откуда оборванные малолетки вмиг набросились на порванный мешок, сгребая крупу испачканными ладошками в дырявые карманы. Грузчик заорал еще громче, щедро сдабривая свой крик погорской руганью, и принялся отпихивать детей, махая кулаками в полную силу, но было уже поздно. Беспризорники отхлынули и исчезли в безразличной толпе так же неожиданно, как и появились, оставив мужчину у порванного, почти пустого мешка.
— А ну, стой! — грузчик вскочил на ноги, намереваясь поймать виновницу. — Ты у меня за все заплатишь!
Куда там! Селисса, не будь наивной дурочкой, уже давно потерялась в толпе и продолжала целенаправленно идти к выходу из грязного порта. А подошедший наемник с оранжевой повязкой посмотрел на неудачливого мужика, которому наверняка придется пару недель таскать мешки бесплатно в уплату ущерба, махнул рукой и пошел дальше.
«Пара синяков на заднице точно есть!» — хмуро подумала Селисса, подходя к огромным воротам между двумя стенами двухэтажных складов, отделяющим порт от города.
Она остановилась на несколько мгновений. Высоко над аркой ворот, на широких досках, прикрепленных прямо к камням стены, были прибиты человеческие руки, отрубленные по плечо. Некоторые почернели от времени под палящим солнцем, некоторые, казалось, еще недавно кровоточили. Вокруг десятков рук, в основном, детских, кружили гигантские толпы мух и слепней, которые гулко жужжали. Селисса знала, так в порту наказывали тех, кто покушался на святая святых — имущество купцов союза. В первый раз, при условии, что ущерб был мал, отрубали одну руку. Второй раз, независимо от величины ущерба, отрубали вторую, а несчастного глупца отвозили на лодке подальше от берега и скидывали в воду с камнем на шее. Селисса знала, что такой порядок и самоуправство в порту не устраивали Корону, но, ходили слухи, власть была повязана старыми соглашениями и договорами с купцами, щедро дававшими деньги на восстановление страны после свержения Мерга. Однако открытого противостояния пока не было, хоть и ловили иногда курсоров с ножами над телами неугодных Короне в порту, а вооруженных наемников в городе, пытали, допрашивали с пристрастием и обменивали. Поток людей меж тем тек в два направления сквозь одну створку ворот, сопровождаемый безразличными взглядами стражников, задерживающих для вопросов и осмотра только самых подозрительных, в основном хмурых вооруженных наемников без отличительных знаков какого-либо крупного отряда или гильдии, известной в Даворе, ищущих выгодных контрактов. Вторая створка была отдельно отгорожена высоким забором под груженые телеги и тачки. Там вовсю суетились купцы и мытари, взымающие небольшую плату
