– Вы же и сами все понимаете, – сказал Джервис, – вы коснулись главной проблемы, ваше величество, когда указали, что Его Святейшество находится в союзе с семьей Ингадариса. Без помощи графа Далло Святейший Отец не был бы избран эскриторами и не стал бы Ликтором. Наббан – это не просто город, а целая нация, чья история написана великими Домами. «Слова значат меньше крови» – одна из самых древних пословиц Наббана. Герцог Салюсер и его приверженцы… ну, они не доверяют Его Святейшеству и считают, что он не сможет сохранять объективность. – Четки снова появились из кармана, проведя там совсем немного времени. – Для установления мира нужен человек со стороны.
– Но ведь я состою в родственных отношениях с Ингадарисами, – заметила Мириамель.
Архиепископ Джервис покачал головой:
– Ваши решения по поводу Наббана всегда были честными, ваши величества, и всем известно, что вы остаетесь в хороших отношениях с Бенидривисами, несмотря на родственные связи…
– Потому что без герцога Салюсера вся страна превратится в дерьмо, – заявил король, который не заметил, что от его слов архиепископ едва не уронил четки. – Он лучше всех остальных в Наббане понимает, что лучше для народа, даже в ущерб собственным интересам.
На этот раз Мириамель позволила себе улыбнуться, хотя ее не слишком порадовал вклад мужа в разговор. Джервис вцепился в четки обеими руками, словно они оказались единственным оставшимся в море обломком кораблекрушения.
– Да, я уверен, что ваше величество совершенно правы, – поморщившись, ответил архиепископ. – Но у меня нет сомнений, что вы и королева захотите обсудить этот вопрос наедине, так что я вас оставлю. Посланник Святейшего Отца уже на пути к вам.
– Вы знаете, кто он? – спросила Мириамель.
– Экскритор Ауксис, так мне сказали. – Не вызывало сомнений, что архиепископ мечтал поскорее оказаться в стенах монастыря Святого Сутрина. – Он достойный человек, богобоязненный и беспристрастный.
– Не сомневаюсь, – сказала Мириамель. – Благодарю вас за то, что поделились с нами своими тревогами, ваше преосвященство, еще одна услуга, оказанная вами Верховному Престолу.
Когда Джервис удалился, Саймон повернулся к Мириамель:
– Ну сплошная чепуха, не так ли? Склоки в Наббане никогда не прекращаются. Дракониха Рейчел часто повторяла, что эрнистирийцы больше всего любят охоту, эркинландеры – рыбалку, а в Наббане всем другим развлечениям предпочитают споры.
Мириамель подобрала подол платья и встала.
– Я не думаю, что старшая горничная, какой бы важной ни была ее роль в твоей жизни, способна дать хороший совет, когда речь идет о раздорах внутри нации.
– Клянусь всеми проклятыми святыми, что плохого я сделал теперь? – воскликнул Саймон. – Ты опять сердишься, Мири, верно? Мири?
«29-й день ювена, 1201 год от Основания.
Мой дорогой лорд Тиамак,
Приветствую вас и надеюсь, что вы в порядке. Корабль, который отвезет меня в Наббан, а потом в Кванитупул, отплывает сегодня днем, поэтому я постараюсь закончить письмо, чтобы успеть передать его королевской почте до того, как поднимусь на борт.
Первая часть моего путешествия прошла без особых происшествий, но, боюсь, подобные приключения не для меня. Путь по Гленивент оказал негативное влияние на мои внутренности, хотя речной лоцман постоянно заверял меня, что река необычно спокойна и причина моего плохого самочувствия в том, что я съел что-то нехорошее. Такой вариант нельзя исключать, потому что на борту корабля меня кормили какими-то жуками, но мне представляется, что мои страдания были вызваны недомоганием из-за перемещения по воде.
Меня совсем не вдохновляют мысли о более длительном путешествии, хотя добрый аббат из монастыря Святого Саллимо рассказал мне, что в это время года море спокойно, если не считать некоторой активности килп, и мне предстоит приятно провести время.
Я никогда не видел килп, но должен признать, что после историй, рассказанных моряками, мне совсем не хочется с ними встречаться.
И, чтобы вы не думали, что у меня нет ничего, кроме жалоб, милорд, хочу сказать, что Мермунд очень хороший город и я рад, что наконец его посетил. Когда мы к нему приближались, я издалека разглядел белые башни, которые возвышаются над стенами города. Там имеется большой порт со сложной сетью хитрых каналов, позволяющих кораблям близко подходить к складам и быстро и удобно сгружать и загружать товары. Я не смог сразу сойти на берег, потому что мои вещи каким-то образом оказались за большим количеством бочек, а мой проводник, ваш друг Мади, куда-то исчез.
Вспомнив ваш совет о том, что мне будет полезен новый опыт, должен рассказать, что узнал много незнакомых мне доселе слов, которые часто повторяют моряки и портовые грузчики, но едва ли доведется услышать в монастыре Святого Сутрина.
Наконец мои вещи удалось отыскать, и матросы легко переправили их на пирс. Пока я стоял рядом с ними, пытаясь понять, выбросят ли вслед за ними Мади, ко мне подошли два самых грязных ребенка из всех, что я до сих пор видел. Они были такими неухоженными и неряшливыми, что я сначала принял их за южных обезьян – мне доводилось слышать, что моряки заводят подобных питомцев и даже надевают на них одежду. Но я не думаю, что моряки настолько плохо обращаются со своими обезьянами.
Пока я их разглядывал, два маленьких существа подбежали ко мне – очевидно, они приняли меня за кого-то другого – и стали трогать и обнимать, постоянно называя «добрым старым дядюшкой!», хотя я никогда прежде их не видел. Когда я заметил, что младшая из них, девочка, сумела каким-то образом глубоко засунуть руку в карман моих одеяний и пытается вытащить кошелек, пока мальчик ногой отталкивал одну из моих сумок в сторону, продолжая меня поглаживать, я сообразил, что они не приняли меня за кого-то другого, а попросту пытаются украсть мои вещи! Я попытался отобрать у девочки свой кошелек, и, хотя она была совсем маленькой, а ее запястье не толще свечи, мне никак не удавалось с ней справиться.
Мы некоторое время сражались за мои деньги, и для стороннего наблюдателя происходящее наверняка напоминало диковинный танец – я сжимал руку одного ребенка, а другой пытался помешать мальчишке отодвинуть мою сумку подальше от меня. Наконец кто-то сказал: «Дети, прекратите», и, к моему облегчению, так и случилось, но прежде девочка, после очередной неудачной попытки вырвать из моих рук кошелек, напоследок лягнула меня по щиколотке.
Моим спасителем стал Мади, который вместо того, чтобы объяснить свое исчезновение, сказал: «Я вижу, вы познакомились с моими прелестными детками. Плек, Парлип, оставьте его милость в покое, мои дорогие блошки, или я с вас кожу сдеру».
Меня безмерно поразило, что грязные обезьянки его дети. Он сообщил мне, что их полные имена Плекто и Парлиппа – последнюю, я полагаю, так назвали в честь всеми любимой святой Пелиппы. Я удивился еще больше,
