Морган подумал, что плохо быть отвергнутым, но когда на тебя не обращают внимания – это уже слишком, – такое он перенести не мог. Он почувствовал себя как ребенок, который стоит рядом со столом и ждет, когда взрослые закончат разговоры.
– Чьего ребенка носит ваша сестра, Джирики? – неожиданно спросил он.
– Принц Морган! – вмешался граф. – Проявите, пожалуйста, вежливость.
– Только не делай вид, что ты не задавался этим вопросом, Эолейр. Не нужно меня винить за то, что я набрался смелости и спросил.
– Но это не… – Эолейр смолк, услышав странные звуки, которые издавал Джирики.
Морган не сразу понял, что ситхи смеется, и это вызвало у него еще большее раздражение.
– Прошу меня простить, – сказал Джирики. – Нам следовало сказать раньше. Я забыл, что у смертных подобные вещи часто связаны со стыдом и смятением. Но по меньшей мере на сей раз принц Морган прав – это не тот вопрос, который следовало проглотить. Моя сестра действительно чиру – готова поделиться с рекой нашего народа. В иные, не столь сложные времена вы бы праздновали с нами, Эолейр из Над-Муллаха, потому что это редкое и замечательное событие. – Он повернулся к Моргану: – И хотя ваш вопрос не так важен, как вам кажется, вы получите на него ответ, юный смертный. Отец – Иджа’аро, наш клановый кузен.
– Они женаты? – спросил Морган.
Джирики улыбнулся:
– Нет, это было не такое – и есть не такое – создание пары. У нас бывает всего несколько рождений в каждом поколении, и в нашем доме оно будет первым почти за столетие, как вы называете такой промежуток времени, так что, естественно, все счастливы.
«И это любимые ситхи дедушки и бабушки, – с отвращением подумал Морган, – волшебные существа, о которых говорят так, словно они ангелы или даже боги, сошедшие на землю. Однако они живут в лесу, как разбойники, не могут защититься от нападения небольшого отряда смертных, а их королевские женщины вынашивают детей вне брака без стыда и опасений». Он чувствовал себя обманутым. Их миссия оказалась именно такой, как он опасался, – повод отослать его прочь, чтобы он не болтался под ногами у короля и королевы.
Когда они остановились у выхода на поляну, их встретил холодный ветер. Сквозь ветви деревьев пробивался свет заходящего солнца.
– Отсюда совсем недалеко до открытых земель, где вас ждут ваши друзья и солдаты. Прощайте.
– Прощай, Джирики, – сказал Эолейр. – Я бы хотел, чтобы наша встреча получилась более радостной.
– Не отчаивайтесь, никто, даже самые мудрые, не знают всех исходов. Быть может, мы еще встретимся при более счастливых обстоятельствах.
Эолейр улыбнулся без особой убежденности.
– Я не думаю, что у меня осталось много времени, Джирики – мы живем не так долго, как вы, ситхи. Боги уже почти завершили мой жизненный путь на земле.
Мгновение Джирики молчал, потом протянул руку и сжал ладонь Эолейра.
– Как я уже говорил, никто не знает всех исходов. Я надеюсь, твои боги дадут тебе больше времени, чем ты рассчитываешь.
– Я буду молиться, чтобы твоя мать вернулась к жизни, – сказал граф. – И за благополучное рождение ребенка Адиту.
Джирики кивнул и повернулся к Моргану.
– Вера, – сказал ситхи.
Принц удивился.
– Что?
– Вера в других, принц Морган, – повторил Джирики. – Вера Эолейра в то, что у большинства смертных добрые намерения.
– Но вы же сами в это не верите!
– О нет, я верю, – сказал Джирики. – И верю в свой народ. В противном случае мы бы не вели этот разговор.
– Мир полон лжецов.
– Значит, у нас еще больше причин искать правду и ценить ее, когда найдем. И не забывайте о вере в себя! Вам не хватает именно веры, так я думаю, чтобы ваши дедушка и бабушка вами гордились. Удачи и прощайте, потомок хикка стайя.
Прежде чем Морган успел ответить или понять, что означают последние слова, Джирики повернулся и пошел прочь; через несколько мгновений он исчез в лесу, словно его никогда и не было.
– Что он имел в виду? Каким именем он меня назвал?
– Я не знаю, ваше высочество, – ответил Эолейр. – Но нам лучше обсудить это позднее. Теперь нам нужно побыстрее пересечь открытое пространство, пока еще не зашло солнце. Мы же не хотим провести ночь в лесу.
Морган содрогнулся, хотя и постарался это скрыть.
– Надеюсь, Порто хотя бы разжег костер.
* * *К тому моменту, когда Морган и граф добрались до опушки леса, последние лучи солнца освещали лишь небо на западе. Морган и Эолейр вышли из зарослей высоких берез и дубов и оказались среди заросших кустарником холмов, уходивших вниз, к речным долинам, где они видели пятна костров на лугу и завитки дыма на фоне темнеющего неба. Они поспешили к свету, прислушиваясь к тихому шелесту высокой травы под ногами, а потом замедлили шаг и остановились.
– Но здесь никого нет, – сказал Морган. – Никто нас не ждет. Куда подевались все наши люди? Почему они ушли?
Эолейр оглядел равнину.
– Быть может, они начали нас искать – говорят, время среди фейри течет иначе. Возможно, мы находились с ситхи дольше, чем думаем. – Он наклонился вперед и прищурился. – Мои глаза слишком старые, чтобы видеть так далеко, – там есть какое-то движение?
– Ничего и никого.
Когда они приблизились к безмолвному лагерю, Морган почувствовал, как его тело сковал холод, хотя летний вечер был теплым, а на лугу царило безветрие. Он слышал шум реки, достаточно близко, хотя уже не мог разглядеть в темноте воду – лишь темную линию в траве. Тут и там на земле тлели кучи углей, но Морган ошибся, когда сначала подумал, что это костры оставленного лагеря.
Подойдя к первой, они увидели, как догорают разбитые колеса и сломанные шесты.
– Наш фургон с припасами, – сказал Морган, и собственный голос прозвучал в его ушах так, будто слова произнес мертвец, призрак из старой сказки, предсказывающей всеобщую гибель. – Клянусь Священным Деревом, что здесь произошло?
Эолейр обошел сгоревший фургон с дальней стороны, остановился и посмотрел вниз. Через мгновение к нему присоединился Морган и едва не наступил на лежавшее у ног графа тело.
– Да хранит нас Эйдон, – сказал принц и отвернулся. – У него кишки вывалились наружу.
– Всего здесь три мертвых тела. – Моргана поразило спокойствие в голосе старика – сам принц находился всего лишь в шаге от безумия и ужаса и чувствовал, как на него наступает окружавшая их со всех сторон голая степь. – И дохлая лошадь.
– Но кто мог такое сотворить? – спросил Морган. – Это же были эркингарды. – Он
