– Мне нужно поговорить со Сненнеком, – заявил Морган, который все еще выглядел испуганным. – Может кто-нибудь привести его сюда?
– Нет, вам необходимо поспать, ваше величество, – сказала леди Телия. – Сейчас это главное. Сон лучший лекарь, исцеляющий почти все недуги, которые не убивают. И слава Усирису, ваше падение, каким бы неудачным оно ни оказалось, не привело к серьезным травмам.
Тиамак и молодой брат Этан появились в дверях часовни, и их лица говорили о том, что они еще не знают, что принц на самом деле не падал с башни и не получил серьезных ранений. Мириамель смотрела, как капеллан подошел, чтобы поговорить с ними.
– О, у меня сердце все еще не может успокоиться, – сказала она мужу. – Я очень беспокоилась.
– Похоже, наш внук ничего другого нам не приносит, – сказал Саймон. – Но это худшее из всего, что он вытворял до сих пор.
– Не смей кричать на него – только не в присутствии людей. – Мири понизила голос. – Ты бы мог подождать, пока он снова окажется в своей комнате.
– И это случится достаточно скоро, – заявил Саймон. – Мы не оставим его в часовне. Он пока еще жив и всего лишь хорошенько приложился обо что-то челюстью. Мы отнесем его наверх, прямо на одеяле, на котором он сейчас лежит. – И прежде чем Мириамель успела возразить, Саймон начал отдавать приказы слугам.
– Пожалуйста, осторожнее! – сказала Телия слугам-мужчинам и двум эркингардам, которые взялись за углы одеяла и подняли Моргана. – Мы пока еще не уверены, что он не сломал ребра.
– Сразу все, – простонал Морган, когда его слегка тряхнули, спускаясь по ступенькам алтаря. – Все мои проклятые ребра сломаны, я уверен.
– Так тебе и надо, юный… дурачок, – сказал король, но понизив голос, чтобы его услышала только Мириамель.
Она еще не пришла в себя от страха, чтобы улыбнуться, но тут же вспомнила, что молодой Саймон часто так называл себя.
Лиллия узнала новость и теперь с нетерпением ждала брата. Ей разрешили немного поговорить с ним, прежде чем Моргана унесли, чтобы она убедилась, что принц пострадал не слишком сильно. Девочка отругала его так сурово, что Мириамель даже немного пожалела внука, пусть он того и заслуживал.
Лорд-канцлер Пасеваллес также пришел вместе со всеми, бледный и встревоженный.
– Как он, ваши величества? – спросил Пасеваллес после того, как процессия прошла мимо него и он переступил через порог. – Я только что узнал. Будем молить бога о том, чтобы он не слишком сильно пострадал…
– Получил удар в челюсть, вот и все, – прорычал Саймон, хотя Пасеваллес обращался к Мириамель. – Надеюсь, он получил хороший урок. Один лишь бог знает, что подумают люди – всем известно, что посещение башни запрещено! – Саймон покачал головой, он все еще не пришел в себя от пережитых волнений. – Зачем вообще приближаться к проклятому месту? Я предупреждал его множество раз.
– Видимо, слишком много, – сказала Мириамель. – Для него это всего лишь легенда, вроде сказок о Джеке Мундводе.
– Слава богу, у меня отлегло от сердца, ваши величества, – с улыбкой сказал лорд-канцлер. – Значит, с ним все в порядке?
– Только синяки и царапины, как сказала леди Телия. – У Мириамель все еще дрожали руки. – И огромная пурпурная шишка на подбородке. – Благодарение нашей благословенной Матери, он отделался легким испугом.
Она быстро объяснила, что произошло, точнее, рассказала, что им было известно: Младший Сненнек отправился за помощью, привел людей, несколько мужчин с инструментами и веревками забрались на крышу Башни Хьелдина, и они сумели спустить бесчувственного Моргана на землю.
– Но он не входил внутрь башни, я надеюсь? – сказал Пасеваллес.
– Судя по всему, нет, – ответил Саймон. – Он поскользнулся на крыше и ударился головой. Тут нам остается только благодарить бога. Ужасное, ядовитое место. Ты же знаешь, я там бывал. Во время войны. Мне до сих пор снится… – Король смолк, глядя в пустоту.
– С вашего разрешения, ваши величества, я вернусь в канцелярию, – сказал Пасеваллес. – Я занимался важным делом, но, как только услышал, что с принцем случилась беда, поспешил сюда.
– Да, конечно, – ответил король. – Нет никакой причины всем тратить время из-за нашего неразумного внука…
– Да, ты можешь идти, Пасеваллес, – сказала Мири, прервав мужа. – И, пожалуйста, вознеси молитву о его скорейшем выздоровлении.
– Сегодня вечером я поставлю свечку во время мансы.
Тиамак, его жена и брат Этан последовали за процессией наверх, в покои Моргана. После того как ушел Пасеваллес, остались только слуги, отец Нуллес и монахи часовни. Нуллес принес свои искренние соболезнования, Мири постаралась быть вежливой, но сейчас ей больше всего хотелось уйти и ухаживать за внуком. Даже гнев Саймона не имел для нее значения. Несчастный случай остался позади, и теперь не было никакого смысла переживать и ругаться. Но когда она сказала, что им следует подняться наверх и убедиться, что принц ни в чем не нуждается, Саймон заупрямился.
– Если хочешь, можешь идти. А я не желаю его видеть.
Мири почувствовала, как ее охватывает гнев.
– В его возрасте ты совершал куда худшие вещи.
– Это совсем другое, Мири. Я не был наследником Престола. Я был не принцем, а поваренком. Никто не стал бы переживать, если бы со мной что-то случилось.
– Ну, кое-кто стал бы, – сказала она, смягчившись от воспоминаний. – Я всегда считала тебя интересным.
– Ха. – Саймон слегка расслабился и рассмеялся. – Интересным. Да, я уверен, ты смотрела на неуклюжего рыжего поваренка, который постоянно спотыкался, и думала: «Я бы хотела иметь долгую беседу с этим симпатичным парнем».
– Нет, я думала совсем другое. – Мириамель вдруг вспомнила тот день, когда она в первый раз увидела бежавшего через внутренний двор цитадели Саймона, похожего на неуклюжего жеребенка, впервые пробующего галоп, ноги которого двигались во всех направлениях, кроме того, что требовалось. – Я подумала: «Он выглядит таким свободным! Словно у него вообще нет никаких забот. Интересно, каково это?» Вот что я подумала.
– Ну, во всяком случае, ты не делаешь вид, что тебя привлекло мое красивое лицо.
– Я провела всю свою жизнь среди красивых лиц, сначала в Мермунде, потом здесь, – сказала она. – Но никогда не видела человека, которому было совершенно наплевать на то, что думают о нем другие люди.
Смех Саймона прозвучал более естественно, к нему возвращалось его обычное чувство юмора.
– Нет, мне вовсе не было наплевать на то, что другие обо мне думали – просто я об этом постоянно забывал, моя дорогая. Рейчел все время повторяла: «Дело не в том, что ты глуп, мальчик, просто ты не помнишь, что можешь быть умным, до тех пор, пока не пытаешься избежать
