Но второй, уверенный и настойчивый голос, перебивал первый, тихий и слабый: «Уже поздно Тебя не поймут и посчитают за слабость, если ты остановишь армию. А значит, у твоих противников появится мысль, что тебя можно испугать. Тебя, императора Франции, покорителя Европы! Перед тобой противник, который отступает, не оказывая сопротивления. Кто твой противник? Император Александр? Этот слащавый отпрыск, которому судьба подарила шанс родиться в семье царской кропи и стать наследником российского трона, но ничего не смыслящий в военном деле? Кого ещё может противопоставить тебе Россия? Суворова уже нет Кутузов? Он стар и немощен, годы жизни его уже на исходе. Багратион ещё молод и горяч. Барклай де Толли для русской армии так и останется иностранцем, и император Александр I не осмелится поставить его во главе всей русской армии. Кто там ещё? А больше никого и нет... Ты и только ты одержишь победу. Захватив Москву, ты поставишь на колени всю Россию. Такова психология русского человека...»
И наполеоновская армия продолжала своё движение на восток. Казалось, что никакая сила не сможет удержать этот нескончаемый поток люден, несущих на своих штыках смерть и разрушение Люди шли убивать людей. Они были движимы силой воли одного человека, который возомнил себя богом на земле. На деле же он был простой смертный: у него уже болело сердце от физических перс грузок, связанных с его бурной деятельностью. Периодически он чувствовал, как раздувалась печень от частых перееданий, от жирной и острой пищи, которую он любил откушать, а ночью Наполеона беспокоили колики в почках от выпитого вина, которое он был не прочь употребить за едой. А сколько было съедено и выпито с представителями высшего света, общества сверхчеловеков! Многие из них, став его союзниками и сподвижниками, полагали, что жизнь с императором Франции будет прекрасной и длинной и всё лучшее в этой жизни, включая будущую победу над Россией, ещё впереди.
И только Шарль Талейран, этот политик и священнослужитель в одном лице, имел иное мнение. Когда министр иностранных дел Франции убедился в том, что поход наполеоновской армии на Россию неизбежен, а новая война не за горами, он вслух тихо сказал сам себе (так как больше никому не доверял):
— Ну вот и всё. Это начало конца.
Он сел за стол, приказал секретарю никого не принимать и начал сочинять письмо правительству Великобритании, которое тайно отправил в Лондон на следующий день.
Огромная разноплеменная армия Наполеона, двигаясь с боями вглубь России, захватила Могилёв, Витебск и 3 августа 1812 года подошла к Смоленску. Но 4 августа с ходу взять этот город, где стояли укрепления, воздвигнутые ещё русским царём Годуновым, французские солдаты не смогли. Русские войска под командованием Паскевича и Раевского достойно встретили врага, который понёс существенные потери, а потом быстро и незаметно оставили город.
Когда Наполеон осматривал в подзорную трубу укрепления Смоленска, на котором не увидел его защитников, его посетили первые сомнения в успехе этого военного похода. Видя, что русская армии продолжает отступать, в голове у французского императора уже появилась мудрая мысль остановить движение своих войск на восток и довольствоваться достигнутым. Тем более, со стороны столицы Рос сии пришли неутешительные известия: корпус от прославленного маршала Никола Удино провалим поход на Санкт-Петербург. Из 30 000 французских солдат, которым предстояло захватить этот город на реке Неве, уцелело не более 5000, а сам Удимо был ранен и едва не попал в плен. Однако мудрил мысль почему-то не задержалась в голове Нано леона, а благоразумные сомнения уступили его амбициям, желанию прославить своё имя в истории ещё один раз. Он должен короноваться именно и Москве и стать императором ВОСТОКА! Наполеону нужно было покорить сердце России, и тогда он отдал своей армии роковой приказ: «Идём на Москву!».
Наполеон жаждал генерального сражения, но вместо этого российская глубинка, как губка воду, втягивала в себя колонны французской армии. А за это время российская дипломатия сделала своё «чёрное» дело: Россия заключила мир с Турцией и скрепила союз со Швецией. И здесь нервы у Наполеона не выдержали: «Турки дорого заплатят мне за эту ошибку!» — в гневе кричал он, но турки были далеко и не слышали его сердитых выкриков. Они не простили Наполеону гибель 4000 своих солдат, расстрелянных по его приказу во время военного похода французской армии в Египет.
Собранная Наполеоном со всей Европы армия продолжала упрямо двигаться строго на восток и дошла до подмосковной деревни Бородино, где наконец-то дождалась генерального сражения. Среди сотен тысяч солдат многонациональной французской армии, которые участвовали в нём, сражались десятки тысяч поляков и литвинов. Против них в атаку шли их соплеменники, гродненский и белорусские полки в составе 1-й русской армии генерала Барклая-де-Толли. И когда судьба сводила их схлестнуться в смертельной схватке, они прокалывали друг друга штыками и разрубали саблями, с одной и с другой стороны слышались слова: «Пся крев!» и «О, Матка Боска!», раздавались крики ярости, боли или ужаса на их родном языке[53].
Оставив десятки тысяч убитых возле этой ранее неизвестной деревни, русская армия отступила непобеждённая, а поле величайшей битвы девятнадцатого века осталось за французской армией, которая в этот день потеряла 47 генералов. Однако победителем Наполеон себя пока не считал. После этого сражения он и его генералы ожидали «цивилизованной» сдачи Москвы и ключей от древней российской столицы. Время шло, а со стороны противника никто так и не явился на поклон императору-победителю с ключами от Москвы. Тогда Наполеон решил двинуть армию к конечной цели своего военного похода. Когда же его взору открылся город, к которому он так стремился, Наполеон с удивлением осмотрел его в подзорную трубу, стоя на Поклонной горе. Москва была озарена огнём пожаров.
«Что за дикая страна! — возмутился он, разобравшись, что город горел не по его приказу. — Неужели император Александр отдал приказ сжечь Москву?» Недоумение, гнев и растерянность недолго царили в мыслях Наполеона. Постепенно он взял себя в руки и приказал двигаться дальше. Теперь
