— Слава Богу! Оторвались, — тихо, ещё не веря в спасение, прошептала она.
Вдруг карета остановилась. Барбара выглянула и увидела, что они стоят на развилке дорог, а «кучер» не знает, какую из них ему выбрать.
Заметив, что лошади в упряжке совсем выбились из сил, она приказала произвести их замену. После того, как был выполнен приказ, Барбара помолилась и распорядилась повернуть на дорогу, уходящую вправо. Через два часа более спокойной езды они догнали конный полк шевалежеров-улан императорской гвардии, который в этот день отбил Наполеона у русских казаков. Через несколько часов Домбровский находился в лазарете, и Барбара была уже спокойна за жизнь мужа. С того дня и до конца жизни свою Басю, свою «кахану лялю» Ян Домбровский больше никогда, даже в минуты гнева, не называл «глупой бабиной».
Питер Цельтнер, тяжело дыша, с трудом вытаскивал ноги из глубокого снега, пытаясь добраться до своей армии. Когда русские войска уничтожили переправу на реке Березине, швейцарский полк, при котором он находился, был рассеян и частично уничтожен казаками и русскими драгунами. В том хаосе, когда ядра русских пушек разбивали лёд реки, который ещё недавно был спасением для отступающей армии Наполеона, каждый солдат спасал свою жизнь уже самостоятельно. В их числе оказался и Питер.
Когда из засады внезапно вылетела казачья сотня, Питер, пытаясь избежать плена, повернул лошадь в сторону леса. Однако пуля задела его верного скакуна, и через час он лежал, истекая кровью, а всадник остался один в этом чужом и густом лесу. Шум боя остался где-то в стороне и постепенно стих, и Питер начал в растерянности оглядываться в поиске кого-нибудь из своих солдат. Но ни своих, ни чужих не было видно и даже уже не слышно.
Темнота в лесу в зимнее время суток наступает быстро, и неожиданно бедный швейцарец понял, что он полностью потерял ориентацию и заблудился. И ещё он понимал, что ночь в лесу он не переживёт и просто замёрзнет среди этих красивых белоствольных деревьев и лохматых высоких ёлок. Когда же Питер представил, что его изглоданные вездесущими волками кости весной найдут в этом русском огромном лесу, ему стало себя так жалко, что он сел в глубокий сугроб и от безысходности заплакал.
«Как печально закончилась моя карьера, — думал он. — Интересно, когда замерзаешь в снегу, наверно, уже не чувствуешь никакой боли?» А так всё неплохо начиналось: поступив на службу в наполеоновскую армию, Питер Цельтнер получил чин полковника, возглавил полк швейцарских гвардейцев и принял участие в крупнейших сражениях под Аустерлицем и Фридланде. Когда русский император Александр I расписался в поражении, утвердив своей подписью Тильзитский мир, Питеру казалось, что он принял правильное решение, не прислушавшись к совету Костюшко, который пытался ему объяснить, что аппетит к завоевателю приходит во время успешной войны. Но вскоре Питера Цельтнера включили в дипломатический корпус Швейцарии и доверили быть во Франции военным представителем его родины. Лучшую карьеру на склоне лет и не пожелаешь.
И вот через пять лет после тех событий он сидит в глубоком сугробе в далёкой России в каком-то густом и тёмном лесу, голодный, замерзший и ужасно одинокий. А где-то далеко-далеко, в родной и тёплой Франции, осталась его семья: молодая жена и трое детей. Но самое страшное в этой ситуации — это холод, который пронизывал всю его плоть, каждую клеточку, каждую минуту забирая из тела остатки живительного тепла. В какой-то момент Цельтнеру хотелось послать всё и всех к чёрту и приготовиться к встрече с Господом. Он закрыл глаза и начал молиться, как умел.
— Угу-угу.
Он услышал вдруг странные звуки над головой и открыл глаза. Прямо на него с соседнего дерева своими немигающими глазами смотрел филин. Питер достал из рукава холодную ладонь, сложил фигу и показал её наглой птице.
— Видела? Не дождёшься! — прошептал он охрипшим голосом.
В какой-то момент Питер прислушался к своему телу, собрал остатки сил и сделал последнюю попытку побороться за жизнь и выбраться из этого страшного леса.
С трудом вытащив своё отяжелевшее тело из глубокого сугроба, в котором он только что собирался расстаться с жизнью, Питер пошёл в ту сторону, где деревья ещё пропускали слабый свет. Рыча от злости на свою слабость и беспомощность, бросаясь на очередной сугроб всем телом, швейцарский полковник шёл, как таран, вперёд, собрав всю свою воли в единый кулак, с огромным желанием выжить. Неожиданно деревья перед ним расступились, вокруг как-то сразу стало светлее, и Питер воспринял это как добрый знак. А когда он вдруг понял, что вышел на лесную дорогу, на которой — о какое счастье! — обнаружил многочисленные следы людей и кучки свежего навоза, надежда на спасение укрепилась. Ему не стоило большого труда определить направление, по которому продвигались эти люди, и его уже не интересовало, кто они: русские или французы. Главное, что это были люди.
Не прошло и часа, и перед глазами Питера Цельтнера показалось небольшое имение какого-то русского помещика, а вокруг разместились на привал русские солдаты, согреваясь у таких больших и жарких костров. Не обращая внимания на солдат и на выставленные перед ним штыки, Цельтнер, как безумный, шёл к спасительному огню, выставив перед собой окоченевшие руки. А ещё через час те же солдаты кормили его горячей кашей и отпаивали чаем, с сочувствием разглядывая обмороженного и голодного человека, который ещё недавно был для них врагом и захватчиком родной земли.
XVII
Юзефа Понятовского в этот день были дурные предчувствия. Казалось, он достиг всех военных почестей, а два дня назад, 16 октября 1813 года, стал первым и единственным иностранцем, получившим маршальский жезл из рук самого императора Франции прямо на поле сражения во время «Битвы народов» под Лейпцигом.
Вспомнив дурной сон, который ему привиделся ночью за день до этой битвы, Юзеф Понятовский перекрестился прямо на коне и тихо про себя помолился. Почему-то вспомнились мать
