Костюшко в замешательстве машинально стал застёгивать мундир. Он пытался сказать девушке какой-нибудь комплимент, но вместо этого обратился к Томашу:
— А... откуда это... всё? — и Костюшко рукой показал на корзинку с едой, которую в руках держала красавица.
— Добрый день, сэр! Меня зовут Мадлен. А это... — девушка поставила на грубо сколоченный стол свою корзинку, — это ваш обед. Надеюсь, он вам понравится.
Голос у Мадлен был мягкий, мелодичный, а её произношение на английском выдавало в ней скорее европейское происхождение, чем островное, британское. Одета она была в простое обычное платье с белым передником, а на голове надет был белый чепец, резко контрастирующий с её чёрными волосами.
Наступила неловкая пауза: Костюшко не знал, что ему делать с этой корзиной, полной какой-то вкуснятины, а девушка открыто, не стесняясь смотрела на него и ждала дальнейших указаний (всё-таки перед ней полковник Континентальной армии).
Заметив замешательство хозяина, инициативу в свои руки взял Томаш.
— Разрешите накрыть на стол, сэр? — многозначительно и с усмешкой спросил он командира.
— А? Да, накрывай, — не сводя взгляда с гостьи, ответил полковник. — Надеюсь, вы присоединитесь к нашему застолью? — наконец-то произнёс он, обращаясь к девушке.
— Нет, спасибо, — ничуть не смущаясь, без всякого жеманства ответила Мадлен. — Мне ещё другим офицерам нужно принести что-то подобное, — добавила она, показав рукой на продукты, которые доставал и выкладывал на стол Томаш.
Девушка ещё секунду постояла, как бы размышляя, остаться ей или нет, но потом всё-таки круто развернулась и быстро вышла.
— Где... где ты её нашёл? Откуда всё это? — опять обратился Костюшко то ли к Томашу, то ли к Гриппи. Он присел за стол и в недоумении рассматривал еду, которая уже была выложена на столе.
— Это Мадлен... — начал было объяснять Томаш.
— Я это уже понял, — перебил его Костюшко, — я тебя спрашиваю, откуда она взялась?
— Командующий распорядился всем работающим на строительстве укреплений обеспечить хорошее питание. Ну а Гриппи нашёл на кухне среди кухарок Мадлен, которая там готовит еду. Вот я и попросил её организовать нам сегодня скромный обед, — доложил все подробности ординарец.
— И это ты называешь скромным обедом? — Тадеуш показал рукой на лежащий на столе приличный кусок отварной говядины, а также на курицу, равную по размеру тому же куску говядины. Она также прошла испытание в кастрюле с кипящей водой и была готова к употреблению.
Томаш развёл руками, не понимая, как воспринимать вопрос полковника: как похвалу за его оперативные действия на армейской кухне или как укор в том, что это изобилие Томаш назвал скромным.
Костюшко махнул рукой и набросился на еду, схватив со стола большой кусок хлеба, лежащий рядом с мясом. Отломав от него половину, он кивнул Томашу и Гриппи:
— Чего стоите? Садитесь, ешьте.
Слуга и ординарец не заставили себя долго упрашивать: вытащив нож, Гриппи за пару секунд порезал всё мясо на куски, и через минуту все трое в полном молчании поглощали всё, что находилось перед ними на столе.
— И всё-таки, — оторвавшись от еды, начал опять пытать ординарца Костюшко, — откуда она взялась здесь, в армии, среди солдат, крови... Красивая девушка.
— Её отец воюет в Континентальной армии уже несколько месяцев. И, насколько я знаю, до войны он был охотником, — ответил Томаш.
Неожиданно в палатку вошёл посыльный от командующего армией. Взглянув на обеденный стол полковника, солдат сглотнул слюну, которая мгновенно заполнила весь его рот, и доложил, насколько мог, по форме:
— Сэр, генерал Гейтс просил вас явиться к нему. Срочно.
После добросовестного выполнения поручения солдат не ушёл, а продолжал стоять у входа, глазами пожирая оставшуюся на столе пищу.
— Всё, заканчиваем обед, — произнёс огорчённо Костюшко. — А ты чего смотришь? — заметив направление взгляда посыльного, добавил полковник. — Подходи к столу, угощайся.
Костюшко вытер руки, надел треуголку и в сопровождении Гриппи вышел из палатки, а голодный, но радостный от предвкушения вкусного и сытного обеда солдат набросился на еду к явному неудовольствию Томаша.
— Тебя как зовут? — от нечего делать спросил он посыльного, пока тот наполнял свой желудок.
— Джонни. А что?
— Да так, ничего, — как бы между прочим пояснил Томаш. — А кем ты был до службы в армии, Джонни?
— Фермером, — улыбаясь во весь рот, ответил солдат.
Томаш для придания важности своей персоне (как-никак, а он ординарец полковника) надулся, как индюк, и, покровительственно похлопав Джонни по плечу, спросил:
— И как тебе служится, солдат?
Джонни перестал жевать и на секунду задумался. Потом опять расплылся в бесхитростной улыбке деревенского парня и искренне заявил:
— Отлично. В армии можно валяться в постели до 5 утра. А дома на ферме я никогда не мог себе такого позволить.
Солдат закончил скорый обед и поднялся, чтобы уйти, но явно не торопился.
— Ну, что стоишь? Больше мне нечего тебе предложить, — с сарказмом заявил Томаш.
Джонни ещё немного помялся, не решаясь что-то спросить, но потом выдавил из себя:
— А это правда, что твой полковник учился в Париже?
— Правда, — ответил удивлённый Томаш. — А тебе зачем это надо знать?
— Да какой-то он простой. Вот обедать меня пригласил. Чудно.
Томаш не нашёлся, что ответить этому парню. А посыльный не стал ждать ответа, дожевал кусок мяса и, неловко поклонившись Томашу, вышел из палатки.
VII
Бургойн потом спешил с кнутом,
Не ведая дороги,
Но храбрый Фрейзер пал при том,
В бою при Саратоге.
Роберт Бёрнс. Баллада обАмериканской войнермейская разведка генерала Гейтса старательно собирала сведения о противнике. Проблем со сбором информации не было, так как она постоянно поступала через своих людей на
