Лорд Джермейн выбежал из комнаты, оттолкнув в гневе дворецкого. Во дворе его уже с нетерпением ожидали величественные всадники и егеря с двумя десятками лучших охотничьих псов. Но сам хозяин замка поспешил в конюшню, где у стойла с жеребцом в волнении стояли слуги. Убедившись в правдивости слов дворецкого и пообещав разобраться после охоты, кто виноват в том, что произошло, лорд приказал оседлать для него другую лошадь. Уже через несколько минут он возглавил длинную кавалькаду всадников, которая двигалась в сторону леса, сопровождаемая громким лаем охотничьих собак. А план боевых действий английских армий против Континентальной армии Вашингтона так и остался лежать в дорогой шкатулке министра колоний.
VI
весны 1777 года Костюшко служил под командованием генерала Филиппа Шуйлера в составе Северной армии, которая была сформирована для отражения вторжения британских войск со стороны Канады. Так как большая часть этой армии состояла из милиции Новой Англии и Нью-Йорка, то Костюшко пришлось потратить немало времени на обучение своего отряда и привить своим подчинённым понятие о воинской дисциплине. К тому же такому обучению способствовали постоянные боевые действия с английской армией. К сожалению, часто не в пользу американцев.
Контингент Северной армии был небольшим и постоянно отступал, уклоняясь от сражений с наступающей с территории Канады 10-тысячной английской армией под командованием генерала Джона Бургойна. Тем более что англичан поддерживал регулярный отряд из лоялистов и индейцев. За короткое время британцы захватили форт Тикандерога, а 10 июля 1777 года уже достигли Скенесборо и двинулись к фортам Эдварда и Анны.
Однако далее бодрое шествие армии Бургойна по американской земле резко замедлилось. Уклоняясь от прямых столкновений с главными силами британской армии, солдаты Северной армии строили завалы на и без того плохих дорогах, разрушали за собой мосты, устраивали засады и нападали на небольшие отряды противника. Кроме этого, английские солдаты и немецкие наёмники реально начали ощущать постоянное чувство голода. Безлюдные места и дикая местность, но которой двигалась армия Бургойна, не могла прокормить эту массу людей. Но Бургойн упрямо двигался за американцами, а те также упрямо отступали, чем приводили английского генерала и его офицеров в бешенство. Наконец британцы всё-таки достигли фортов Эдварда и Джорджа и решили передохнуть.
— Немедленно вместе с отрядом немцев отправляйтесь за провиантом в Беннингтон, — приказал Сургойн подполковнику Фредерику Бауму. — Постойте, — задержал подполковника генерал, когда тот собирался уходить. — Возьмите для поддержки с собой отряд местных лоялистов и индейцев. С ними, надеюсь, вам будет проще выполнить свою задачу, — посоветовал Бургойн, обрекая их на гибель.
— Ищите, ройте, стреляйте, делайте что хотите, но без провианта не возвращайтесь! — напутствовал подчинённого генерал.
— Есть, сэр! — с готовностью выполнять приказ командующего ответил Баум и... не вернулся в расположение армии из своего последнего похода. 16 августа 1777 года две тысячи милиционеров Новой Англии, ориентируясь на местности лучше своих противников, сумели их окружить и уничтожить. Аналогичная судьба постигла и второй отряд, посланный на помощь первому.
Неуловимые американцы в очередной раз отступили на юг к Саратоге, а командование Северной армией принял на себя Горацио Гейтс. Он отвёл её на высоты Бемис, которые контролировали дорогу Саратога — Олбани. Пружина противостояния двух армий сжималась. Противники предчувствовали, что развязка близка, и готовились к решающему сражению.
Тадеуш Костюшко в форме полковника Континентальной армии стоял на возвышенности и обозревал окрестности, оценивая стратегическое положение американской армии. Теперь он командовал строительством укреплений, а времени у него было чертовски мало для того, чтобы сделать всё, что требовалось для организации подобных работ. Пока британцы позволили себе расслабиться и отдохнуть, он торопился быстро и максимально больше построить оборонительных сооружений. Под командованием полковника Костюшко работали около тысячи человек, которые в срочном порядке производили земляные работы, строили блиндажи и копали рвы, ожидая, когда противник подойдёт к Саратоге. А этот момент должен был скоро наступить.
Костюшко опустил подзорную трубу и повернулся к стоящему рядом с ним сержанту.
— Значит так: меня не интересует, что у вас не хватает лопат, — тоном, не допускающим пререканий, отчитывал он сержанта. — Почему я об этом узнаю только сейчас?
Сержант виновато опустил голову. Он понимал, что допустил оплошность, и терпеливо выслушивал своего командира, к которому относился с большим уважением. Полковник никогда не повышал на солдат голос, но его тон не оставлял у них никаких сомнений, что командир прав, а они обязаны выполнить его приказ. Непривычные к интеллигентному обращению, солдаты и сержанты, которые попали в подчинение к Тадеушу Костюшко, вначале в разговоре между собой посмеивались над ним. Полковник никогда не чертыхался и не ругался бранными словами, чем грешили другие офицеры. Но вскоре все поняли, что за интеллигентностью и корректностью этого странного полковника скрывается железная воля и знание своего дела. А эти качества достойно ценили его подчинённые.
— Ступайте и решайте вопрос, — приказал Костюшко. — Для этого вы и сержант. Вам всё понятно?
— Так точно, сэр! — выкрикнул сержант и, отдав честь, побежал выполнять приказание.
А Костюшко, ещё раз осмотрев в подзорную трубу окрестности, голодный и злой, направился к своей палатке. В ней его уже ожидал Томаш, улыбаясь во весь рот. Рядом с ним стоял слуга Агриппа, умный и свободный негр, который был приставлен к Костюшко для оказания ему мелких бытовых услуг. Этот слуга был просто незаменим в таких делах, и в то же время он всё делал незаметно и быстро. Агриппа имел высокий рост и отличался большой силой, но по натуре был добрым малым. Он хорошо ладил с Томашем, и Костюшко вместе со своим ординарцем нежно называли его Гриппи. Слуга также сверкал своими ослепительно-белыми зубами и почему-то постоянно оглядывался.
— Чего улыбаетесь, как парижские торговки на базаре? — напуская на себя сердитый вид, спросил Костюшко. — Не видите, я голодный и потому сейчас не в духе, а вы тут растянули свои губы до ушей.
Костюшко расстегнул мундир, подошёл к столу, стоящему посреди палатки, и наклонился над картой местности и чертежами укреплений. Рассматривая только ему понятные обозначения, он вдруг услышал за своей спиной какое-то шуршание. Полковник незамедлительно оглянулся и посмотрел в сторону выхода. От увиденного у него перехватило дыхание: перед ним стояла миловидная девушка лет восемнадцати с
