— А что это у вас такое? — неожиданно спросил Франклин волонтёра, заметив на его безымянном пальце правой руки перстень, подаренный братьями-масонами.
— Это мой талисман, — уклончиво ответил Костюшко.
«А ведь этот волонтёр совсем не прост», — подумал Франклин.
— Какое вы имели офицерское звание?
— У себя на родине я был капитаном, — начал свой доклад Костюшко. — Закончил Рыцарскую школу в Варшаве, учился в Париже в военной академии...
— И чему же вас там обучали? — продолжал опрос Франклин, уже понимая, что этот волонтёр больше никогда не будет простым солдатом.
— Во Франции изучал военную тактику и архитектуру, строительство земляных укреплений. Позже, уже в Голландии, — строительство каналов, шлюзов, мостов... — продолжал говорить Костюшко, но Франклин перебил его.
— Почему вы оказались в батальоне французских волонтёров? Разве в польской армии так много таких специалистов, как вы? — с удивлением задал он вопрос, на который Костюшко сложнее всего было ответить. Но отвечать надо было.
— Я должен был выкупить офицерский патент, а необходимой суммы у меня после возвращения на родину не было, — ответил полуправдой Костюшко. — Волей судьбы очутившись снова во Франции, я записался добровольцем в батальон и...
— Соединённые Штаты не забудут и достойно оценят ваш благородный поступок, — не дал договорить Франклин Костюшко.
Он вдруг встал со своего места и начал прохаживаться, как на прогулке, меряя пространство кабинета вдоль и поперёк.
Что-то было такое в этом джентльмене, что располагало Костюшко к откровенности. Бенджамин Франклин также немного рассказал о себе. Однако рассказ о тернистых путях его жизни сопровождался остроумными замечаниями, высказываниями и даже анекдотами.
— Поверьте мне, — говорил Костюшко этот большой человек, с приличным животом гурмана, любящего выпить и поесть, — трудностей у вас будет ещё предостаточно, но всё равно жизнь прекрасна. Не знаю, как ему это удалось, но Бог сотворил совершеннейшее существо на Земле, а человек этого не понимает и не ценит. Занимаясь всякими глупостями, он бессмысленно тратит самое драгоценное, что ему подарил Создатель, — это время.
— Время? — удивлённо уточнил Костюшко.
— Да, время. Оно у каждого своё, определённое, но уходит для всех одинаково и безвозвратно, — философствовал Франклин. Он так же, как и Костюшко, говорил по-французски, и они теперь хорошо понимали друг друга. — В отличие от других даже сейчас, когда я сижу в этой комнате и уже битый час слушаю вашу историю, я готовлю для Континентальной армии офицера. Надеюсь, мне не будет стыдно за вас перед Вашингтоном. Ведь вы собираетесь сражаться в рядах нашей армии до победного конца. Я прав?
Бенджамин Франклин внимательно посмотрел в глаза Костюшко, и тот выдержал этот прямой взгляд.
— Да, — уверенно ответил он, — собираюсь и хочу быть полезен ей своими знаниями и опытом.
— Мне осталось вас только благословить, — улыбнулся Франклин.
Он погладил свою лысеющую голову, никогда не знающую, что такое парик, и добавил:
— Я надеюсь, что своей службой в Континентальной армии вы докажете, на что способны. А Вашингтон, если вы попадёте в поле его зрения, не оставит вас без внимания, — Франклин посмотрел опять внимательно на Костюшко и, хитро улыбнувшись, сострил: — Если, конечно, вас не убьют в первом же бою или вы не станете дезертиром.
Похлопав по-отечески по плечу наглого волонтёра, Бенджамин Франклин вдруг стал серьёзным.
— Ну а пока вам надо пройти небольшой экзамен и подтвердить свои знания инженера, — заявил он. — Сами понимаете: слова — это просто слова.
— Я согласен.
— А у вас есть выбор? — опять сострил Франклин, и Костюшко, улыбнувшись в ответ этому обаятельному человеку, поднял руки вверх.
Франклин был в отличном настроении. Город готовился к обороне от атак британской армии, а специалистов, инженеров по строительству укреплений, среди защитников Филадельфии не было. А тут такая удача!
«Если этот поляк не авантюрист, а действительно тот, за кого он себя выдаёт, то нам здорово повезло, — подумал Франклин. — Само провидение привело этого волонтёра к нам. Его срочно необходимо направить к генералу Патнэму[23] и дать возможность показать, на что он способен. Но сначала проверим его знания».
Костюшко без труда сдал «экзамен», и Франклин направил его со своей рекомендацией в военный департамент Конгресса. С его лёгкой руки, Костюшко уже через несколько дней делал то, чему его обучали в лучших военных учебных заведениях Европы. Его способности и знания пригодились во время защиты Филадельфии от атак английской армии, а позднее и в сражениях, которые принесли Костюшко славу и звание генерала американской армии.
В октябре 1776 года генерал Чарльз Ли посетил Филадельфию и осмотрел оборонительные сооружения, которые были возведены вокруг города. Выслушав доклад командующего обороной города, генерал Ли вскоре покинул город. А ещё через несколько дней председатель Конгресса Соединённых Штатов Джон Хэнкок сообщил Костюшко о присвоении ему звания полковника Континентальной армии с выплатой денежного вознаграждения в шестьдесят долларов в месяц.
IV
ашингтон внимательно рассматривал карту, на которой были помечены маленькими флажками территории, где располагались английские войска. Практически территорий, занятых за последние полгода британскими вооружёнными силами, становилось всё больше, и это угнетало Вашингтона. Он ничего не мог сделать, чтобы остановить разложение своей армии. Многим солдатам надоело воевать, их тянуло к жёнам и детям, к их родным полям и фермам. К тому же многие из них покидали Континентальную армию на вполне законных основаниях: у таких солдат заканчивался годовой контракт. Однако было много и простых дезертиров, что не придавало оптимизма главнокомандующему.
Вскоре после оставления Континентальной армией Нью-Йорка в середине сентября 1776 года у Брейвайл-Крик состоялась битва за Бруклин, в ходе которой с обеих сторон участвовало около 30 000 человек. Англичанам удалось окружить американцев, но не разгромить их. В то время, когда английское командование планировало осадить Вашингтона и принудить его сдаться, американские солдаты ночью
