— Значит, мы их научим, — с бравадой вставил своё слово Бенедикт Арнольд. — Предлагаю атаковать «красные мундиры» до подхода к нашим позициям.
Костюшко криво усмехнулся, и эту скептическую улыбку заметил Бенедикт Арнольд. Он считал Костюшко чужим, пришлым со стороны человеком, которого непонятно за какие заслуги из простого солдата повысили в звании до полковника. Образование и интеллект в расчёт не брались. И поэтому скептическая улыбка Костюшко на его, Бенедикта Арнольда, предложение вывела полковника из себя. Ведь Арнольд — герой этой войны, доблесть и храбрость которого уже вошли в историю Соединённых Штатов. Его обожает вся армия. Да что он, этот Костюшко, себе позволяет?
— Я так понимаю, что «доблестному» полковнику Костюшко не нравится моё предложение атаковать противника? — с сарказмом спросил Бенедикт Арнольд, вызывающе и насмешливо разглядывая своего «конкурента».
— Атаковать пусть даже превосходящими силами регулярные британские войска я бы не рекомендовал, — спокойно начал высказывать своё мнение Костюшко по этому поводу. — Незаметно подойти на близкое расстояние к англичанам мы не сможем, а значит, не будет фактора неожиданности. Британцы быстро перестроятся и встретят наших солдат дружным огнём своих ружей и орудий. Погибнет много солдат.
Арнольда раздражало это наглое спокойствие недавнего волонтёра. Он не мог терпеть, когда ему перечат, да ещё какие-то выскочки, которые даже не участвовали ни в одном серьёзном сражении.
— Войны без потерь не бывает, — громко и вызывающе заявил он. — Стремительное наступление и храбрость наших солдат — вот путь к победе.
Закончив с таким пафосом свою короткую речь, Бенедикт Арнольд с гордо поднятой головой осмотрел присутствующих. Ему никто не аплодировал. Такое отношение лично к нему и к его горячей речи обидело бравого полковника. Генерал Гейтс тоже молчал и продолжал смотреть на карту, думая о чём-то своём. И ему не понравилось, когда полковник Костюшко не так давно настойчиво убеждал его выбрать высоты Бемис как наилучшую позицию для отражения атаки англичан. При этом разговоре присутствовали другие офицеры, и такая критика ранила самолюбие Гейтса, так как он был иного мнения. Хотя время показало, что Костюшко был прав, и первая попытка Бургойна захватить высоты Бемис провалилась. Не последнюю роль в этом сыграл и перекрёстный огонь орудий, которые устанавливал тот же Костюшко. Наконец Гейтс оторвал взгляд от стола и твёрдо сказал:
— Будем ждать, когда англичане опять начнут атаковать. Им некуда деться, а нас они ещё серьёзно не воспринимают. Вот здесь, — Гейтс ткнул указательным пальцем в точку на карте, — они упрутся в наши укрепления, и тогда у нас появится возможность для манёвра. А вам, полковник, — генерал перевёл взгляд на Арнольда, — тогда хватит времени, чтобы проявить свою доблесть и храбрость. В нужное время вы со своим отрядом и пехотой полковника Моргана контратакуете противника с правого фланга.
По наступившему молчанию стало ясно, что совещание закончено, но все ждали команды, и она через минуту прозвучала от командующего армией:
— Всем вернуться в свои подразделения и ждать моих распоряжений, — подвёл итог совещания генерал Гейтс, и все командиры как-то сразу дружно засуетились и направились к выходу. Костюшко отстал, чтобы всех пропустить, и вышел от командующего последним. По пути к своей палатке он заметил полковника Бенедикта Арнольда, который с какой-то целью остановился в ожидании, пока Костюшко поравняется с ним. Некоторое время они шли рядом молча, но первым начал разговор всё-таки Арнольд:
— Так вы сторонник оборонительного боя, полковник?
— Я сторонник здравого смысла и сражения с наименьшими потерями, — Костюшко был неприятен этот разговор, но он, однако, решил поставить на место этого бывшего торговца. — А атаковать маленькой флотилией английские корабли, как это сделали вы у форта Тикандерога, заранее обрекая их на погибель, — это образец бессмысленного мужества.
Арнольда так передёрнуло от такого оскорбления, что он не нашёлся сразу, чем ответить на слона обвинения в его бездарности как командира.
— Наши тонущие корабли и тогда не спустили американский флаг, — вызывающе заявил он и остановился.
Костюшко вплотную подошёл к Бенедикту Арнольду, стал напротив и негромко, но жёстко спросил:
— А солдаты? Кто теперь утешит их матерей и вдов?
— Выслуживаетесь? Мечтаете о генеральских погонах? — с иронией ответил тот вопросом на вопрос.
Костюшко повернулся и опять пошёл к своей палатке, но, удаляясь от Арнольда, обронил:
— Лучше остаться на всю жизнь полковником, чем получить генеральские погоны через бессмысленную жертву тысяч людей.
— У вас в Европе все такие миролюбивые? — почти выкрикнул вслед Костюшко задиристый Арнольд, но Костюшко не обернулся и не ответил. — Вот и возвращались бы в свою Польшу и там проповедовали бескровную войну, — не успокаивался хромой полковник, предполагая, что Костюшко на эти оскорбления также не ответит...
Костюшко с неприятным осадком в душе от недавнего разговора подошёл к своей палатке, где его уже с нетерпением ожидал Томаш. Однако увидев своего командира с мрачным лицом, он спросил его по-польски совсем не то, что хотел:
— Почему такой хмурый, пан Тадеуш?
— Да вот одному полковнику очень хочется стать генералом, — ответил Костюшко и посмотрел в сторону уходящего Арнольда.
— Я слышал, у него неприятности: его обвиняют в казнокрадстве, — продолжил тему разговора сообразительный ординарец.
— И откуда ты всё знаешь? — с искренним удивлением спросил его Костюшко.
В ответ на вопрос командира Томаш только развёл руками: мол, слышал, говорили.
— Дело этого полковника, скорее всего, будет рассматриваться в Конгрессе, — как бы продолжая мысль вслух или разговаривая сам с собой, произнёс Костюшко. — Поэтому генеральские эполеты и слава героя ему нужны позарез и любой ценой, — закончил он разговор и пошёл готовиться ко сну.
Ранним осенним утром 7 октября 1777 года, когда уже не спится, а солнце ещё только начинает всходить над землёй, в лагере английской армии наметилось оживление. Солдаты чётко и заученно выстраивались в линию по всему фронту согласно нормам и традициям, сложившимся на полях европейских войн XVIII века. Артиллеристы, быстро
