Людвиг сам уселся за возницу, а Тэкля подвела детей к повозке. Перекрестив и поцеловав каждого в лоб, она помогла им забраться в возок, а Ян в это время закрепил сзади повозки большой баул с вещами и книгами, которые Тэкля намеревалась передать в школьную библиотеку как свой личный подарок. Наконец, Людвиг ударил поводьями по спине лошади, и та легко побежала по просёлочной дороге.
Тэкля осенила крестом отъезжающих и ещё долго смотрела им вслед, думая о чём-то своём, но мысли эти были известны только ей, а делиться ими Тэкля ни с кем не собиралась.
Повозка с Людвигом и его сыновьями въехала во двор школы ближе к полудню. Во дворе слонялись дети, ученики школы, разного возраста: от десяти до шестнадцати лет. Они с интересом рассматривали приезжих мальчишек, которые, наверно, будут учиться вместе с ними.
За учениками внимательно наблюдал служка, скрестив на своём выпирающем из-под рясы животе холёные руки. Он внимательно посмотрел в сторону приезжих и, подождав, пока Людвиг Костюшко привяжет лошадь, медленно с достоинством направился к нему. Подойдя к приезжему шляхтичу, служка поклонился и поздоровался:
— День добрый, пан!
— День добрый! — ответил Людвиг и тут же обратился к нему со встречным вопросом:
— А что, пан директор в школе?
— Так, пан, у себя в кабинете. Если желаете, я провожу вас к нему. — Служка поклонился Людвигу и его детям.
Людвиг кивнул в знак согласия и пошёл за служкой, махнув сыновьям, чтобы они следовали за ним.
Здание школы в Любешове представляло собой двухэтажную пристройку к хозяйственным помещениям, которые, в свою очередь, являлись частью всех построек при костёле, окружённых кирпичным забором. Рядом со зданием школы находилось второе двухэтажное здание. В нём располагались комнаты учеников, где они спали, и столовая, где они питались. Там же располагалась и библиотека, в которой ученики могли получить необходимые книги, бумагу и готовить уроки.
Небольшой, но уютный кабинет директора располагался на втором этаже школы. У стены, напротив входной двери, стоял дубовый стол, за которым в кресле из дуба же восседал сам директор. Это был католический священник лет сорока пяти с блестящей лысиной на голове, выпирающим из-под рясы ранним брюшком и пухлыми руками. На стене, как раз над его головой, висел большой крест с распятым на нём Христом, а рядом с ним — икона с изображением Божьей Матери с младенцем — Христом на руках.
Войдя в дверь кабинета директора с детьми, Людвиг перекрестился на распятие и подошёл к столу. Священник вышел к нему навстречу, протягивая руку для поцелуя. Людвиг в поклоне слегка прикоснулся к ней губами и резко выпрямил спину.
— Привёз своих сыновей, падре, — сообщил Людвиг о цели своего приезда в Любешово вместо слов приветствия, указывая на стоящих за его спиной Тадеуша и Иосифа. — Очень надеюсь, что у вас они смогут получить достойное образование.
Директор подошёл к детям, оценивающе оглядывая каждого и протягивая им для поцелуя руку.
— Так вы говорите, что ваш младший сын способный мальчик и имеет большое желание учиться? Уже умеет читать и писать по-польски? — спросил директор, медленно растягивая слова, опять усевшись в своё кресло. Всем своим видом и тоном священник показывал Костюшко, что он ему неинтересен.
— Не только читать и писать: Тадеуш неплохо для его лет овладел арифметикой и быстро решает задачи. Я же дома уже ничему его не научу. Лучше, чем здесь, в вашей школе в Любешове, ему не будет. — Людвиг вопросительно посмотрел на директора.
«Интересно, сколько надо будет пожертвовать школе, чтобы приняли сыновей в это учебное заведение?» — подумал он, рассматривая обстановку кабинета.
— Мой сосед, писарь Великого княжества Литовского, пан Юзеф Сосновский, — Людвиг сделал паузу и посмотрел на директора, — говорил мне, когда мы охотились с ним этой зимой, что учителя вашей школы могут достойно преподавать в Вильно и в Варшаве.
Людвиг надеялся, что упоминание известного имени положительно подействует на директора и поможет решить ему вопрос о зачислении его детей в эту школу. Такой дипломатический ход себя оправдал: священник сразу заулыбался и заговорил с Людвигом совсем другим тоном:
— Хорошо, хорошо, пан Людвиг, — закивал согласно он своей лысой головой и быстро поднялся с места. — Если ваш сын действительно такой способный, как вы говорите, то мы зачислим ваших детей в нашу школу с испытательным сроком.
Подойдя к Тадеушу, священник погладил мальчика по голове и неожиданно больно схватил его за ухо, приговаривая:
— Но если ваши сыновья будут лениться и плохо учиться, то мы заставим их много, очень много работать, чтобы они знали, что бесплатной учёба не бывает.
Людвиг, довольный услышанными словами, заулыбался, а директор отпустил ухо ребёнка и продолжил свой монолог:
— Езжайте домой, пан Людвиг, и не волнуйтесь за сыновей, — директор приостановил свою витиеватую речь, подошёл к Людвигу и внимательно посмотрел ему в глаза. — А при встрече с паном Юзефом Сосновским передайте ему моё приглашение посетить нашу школу, — добавил он, надеясь, что Людвиг Костюшко выполнит его просьбу, а школа, возможно, получит дополнительные финансовые поступления.
— Благодарю вас за вашу милость. — Людвиг поклонился и поцеловал повторно протянутую ему руку. Он сам не ожидал такой удачи и понимал, чего от него ждал теперь этот представитель монашеского ордена пиаров. Вот что значит иногда ходить на охоту с человеком, приближённым ко двору польского короля.
Людвиг погладил по голове Иосифа, потом Тадеуша. На глазах у этого взрослого мужчины навернулись слёзы. Людвиг не был сентиментальным, но теперь, стоя перед двумя мальчишками, которым предстояло остаться здесь, далеко от дома, среди чужих им людей, он понимал, как им будет нелегко привыкнуть
