ГЛАВА 10
Не забывайте радоваться, услышав хорошие новости
Дверь резко распахнулась, заставив Рейсвальда невольно дернуться, скидывая нахлынувшую тоску.
— Кофе! — воскликнула ведьма. — Вот что мне нужно, и как можно скорее.
На ней было традиционное облегающее платье в лиловых тонах, открытое на груди.
Она подбежала к секретеру, распахнула дверцы и выкатила на середину комнаты треногу с хрустальным шаром размером с голову ребенка.
— Ннанди! — умоляющим голосом попросила она, сведя руки под пышной грудью.
Рейсвальд потер переносицу и отвернулся.
— Ннанди, проснись, хорошая моя.
Кристальный шар заискрился золотыми всполохами, из таинственной глубины появилось прекрасное эбеновое лицо с полными губами и вьющимися волосами, увешанными разноцветными костяными бусинами.
— Эвитерра, ты ли меня разбудила в столь ранний час?
— Ох, Ннанди, голова раскалывается, спаси, моя хорошая.
Откинув с лица волосы, под перестук бусин темнокожая ведьма встревоженно спросила:
— Ох, Эви, на тебе лица нет… Может, вызвать Илстина, о?
Эвитерра прикрыла лицо ладонями и застонала.
— Хорошо же. Ннанди отправит тебе кофейные зерна, недавно созревшие, высший сорт, держи!
Эвитерра подхватила юбку, и прямо с потолка посыпались твердые продолговатые красные плоды, когда в подол, а когда прямо на голову ведьме.
Темнокожая ведьма подавила смешок, слыша сдавленный писк Эвитерры:
— Это за то, что разбудила Ннанди. Ждать тебя завтра на слете или используешь предлог плохого самочувствия?
— Приду, — буркнула Эви, поднимая с пола плоды и складывая в юбку. — Куда денусь?
— Хорошо же, красавица, развлекайся. — Ведьма из шара бросила быстрый взгляд на Рейсвальда и добавила: — После ночи с айнурским королем тебе положено вставать в более приподнятом настроении. Плохо старался?
— Ннанди, тихо! Гету услышит!
— Я уже слышал.
Ведьма с пышными волосами уступила место огромному чернокожему мужчине, с трудом поместившемуся в маленькое средство связи. Мышцы так и бугрились под темной кожей, глазницы сверкали белизной.
— Эвитерра, мышонок! Почему так долго не навещала? Не смей отлынивать от завтрашней встречи. Нам нужно сообщить важную новость.
— Я уже сказала, что буду, Гету! Какую новость? Ннанди вновь беременна?
Послышался смех и звук страстного поцелуя. Пара по ту сторону хрусталя не увидела, как бледнеет лицо Эвитерры.
— Все равно приходи завтра. Слышал, кое-кто по тебе соскучился!
Хрустальный шар полыхнул золотым и погас. Алая, как рябина, Эвитерра извинительно пробормотала:
— Прости, Рейсвальд. Моим друзьям, Гету и Ннанди, не свойственна северная холодность. В их культуре естественно говорить об отношениях, связывающих мужчину и женщину. Мне не хотелось переубеждать их объяснениями нашего договора. На будущее постараюсь, чтобы подобного не повторилось.
— Госпожа просит прощения? Не стоит. Как и подобает рабу и просто воспитанному человеку, я не вслушивался в чужой разговор.
Как прекрасно вновь укутаться шарфом показного спокойствия. Будто его и не пробрало злостью от упоминания неизвестного, который скучал по Эвитерре.
— Рейсвальд, я хотела попросить тебя о чем-то. Только после кофе, хорошо? Встретимся в трапезной на этом этаже через несколько минут. Я пришлю опытного лакея, который поможет тебе переодеться.
Она выскользнула из комнаты, осторожно неся в подоле драгоценные зерна. Рейсвальд подобрал одно с пола. Твердый плод, резко пахнущий экзотическим запахом юга. Для чего это кофе так нужен ведьме?
Рейсвальд на всякий случай закинул зерно в карман.
Вскоре дверь отворилась, зашел лакей с бритвенными принадлежностями.
Дымящийся кофе щекотал ноздри, но я бездумно смотрела вперед, смахивая слезы.
Я приговорена.
Нет, конечно, новость, поведанная Ннанди и Гету, меня обрадовала — они давно хотели второго ребенка, и я рада, что у них получилось. Но это также значило, что будущей маме не следует колдовать в ближайшие девять месяцев, чтобы не навредить плоду. Следовательно, нагрузка на остальные тринадцать волшебников чуть увеличится. В обычное время — терпимо. Напор магии усиливается, вероятность произведения артефакта растет, но у всех, по последним подсчетам, приличный запас прочности, иначе Ннанди и Гету погодили бы с ребенком.
Не у меня… Один артефакт — и я выгорю, а если и Ннанди не сможет колдовать, останутся лишь двенадцать волшебников, и это реальная опасность, что начнется ценная реакция и колдуны, не выдержав буйства магии, погаснут один за другим.
Катастрофа.
Илстин рассказывал, что после произведения Аривельдой четырнадцатого артефакта меня долго не могли найти. Выгорел старший волшебник Чи-Линг, взявший на себя львиную струю магического потока, чтобы спасти остальных. Счет шел на часы до погасания Хафсы, следующей по старшинству. В последний момент Илстин сумел меня обнаружить и инициировать, но цену за промедление пришлось заплатить сполна. За первый месяц обучения у Илстина я произвела пять артефактов — невиданное количество, почти провал. Двенадцать колдунов не сумели усмирить бурные потоки, проходящие через новичка. Под напором магии я вспыхивала, как головка спички, раз за разом. Илстин позже частенько крепко прижимал меня к себе и рассказывал, как боялся, что сгорю у него на глазах.
От стремительного и инфернального выгорания меня спасла инициация Чинга. Волшебников вновь стало четырнадцать, прорывы силы потихоньку утихли, потоки присмирели, и все же к концу первого года на моем счету были внушительные восемь артефактов. Обычно на момент окончания учебы у среднего волшебника их пять. Я ушла от Илстина с беспрецедентными одиннадцатью. Учитель не хотел меня отпускать. Для Илстина я всегда была хрупкой маленькой колдуньей, которую нужно охранять от мирских невзгод. Если Илстин узнает, что артефактов уже тринадцать, он примчится черным смерчем и заберет под стальное крыло жесткой заботы.
Нет. Не во второй раз. Мне хватило одной жизни с аллергией на все на свете — на молочное, рыбное, кофе, шоколад, двадцать различных лекарств. Я уже задыхалась: буквально от приступов астмы и фигурально от маминой заботы. С меня хватит. Я отказываюсь быть девочкой в беде, нуждающейся в спасении.
Что-нибудь придумаю. Потоки магии успокоились. Я чувствую, что управляю ими, а не наоборот, как в первый день присутствия Рейсвальда.
Кроме магии на повестке дня другие заботы: в моем замке предатель, докладывающий в Бретель
