Но больше всего команду восхитили колеса автомобиля. Снятые, казалось, с грузовика, они почти на полметра поднимали «буханку» выше обычной посадки. У водительской двери даже была приделана небольшая лесенка на три ступеньки – чтобы сподручнее было забираться в кабину.
– Вот это зверь! – не сдержал восхищения Малёк.
– Дед, с такой машиной тебе ли бояться ездить к «Дуге»? – усмехнулся Тритон. – В самый ад сгонять за огоньком можно.
– От «Дуги» ничего не спасет, никакая защита, хоть в три слоя броней обернись.
– Не нагнетай, – буркнул сталкер, подходя к машине. – Давай лучше грузиться, время – деньги.
Карасик тяжело вздохнул и пошел заводить «внедорожник».
* * *В кабине тоже все было переоборудовано. Вместо привычного руля находился самый настоящий самолетный штурвал. Рядом с рычагом коробки передач торчали еще две изогнутые рукояти, о предназначении которых пассажиры могли только догадываться – на все расспросы Карасик только хитро улыбался и отмалчивался.
От одного только взгляда на панель управления разбегались глаза – датчики расхода топлива, давления, температуры, угла поворота и положения транспорта, состояния критических элементов двигателя и еще пара десятков других.
– На высшие силы надеешься? – усмехнулся Тритон, кивнув на иконки, развешанные по краям приборной панели.
– Атеистов, как известно, в окопах под огнем не бывает.
– Огня уже давно нет, – возразил сталкер.
– Верно говорите, – кивнул Карасик. – Огня нет. Давно мрак все поглотил. А это еще страшнее.
Тритон отвернулся – беседа с водителем его вдруг утомила. Все из-за вернувшегося жуткого чувства, которое, казалось, уже давно позабыто. Первые дни в больнице, когда уставший от изнурительных восстановительных тренировок, он начинал дремать, то часто ощущал, что вновь сидит за рулем того злосчастного автомобиля. Теперь это ощущение пришло опять. Чтобы хоть как-то отвлечься, сталкер стал изучать унылый пейзаж, медленно проплывающий за окном машины.
Изотоп сидел на переднем сиденье, вцепившись в ручку, и, почти не мигая, напряженно всматривался в каждый поворот дороги, едва не вырывая руль у водителя, когда тот отклонялся даже на незначительное расстояние от маршрута. Дед Карасик на эти выходки, следуя своему прозвищу, лишь открывал рот, не издавая ни единого звука, и только изредка грозил пальцем, когда Изотоп совсем уж забывался и начинал браниться.
Машина рычала. Казалось, нет ей преград на всей Пади: ни ямы, ни кусты, ни камни не могли остановить это чудо инженерной мысли, модернизированное, как рассказал Карасик, самим Поролоном.
– Это он еще год назад соорудил такие штуки и приспособил здесь, – сказал водитель, довольный тем, что его железным «конем» интересуются. – Мысль то, конечно, моя была, ему до такого не додуматься, я и чертежик тоже подкинул. А он уж и воплотил в жизнь. Вот, развожу грузы, на службе у Филарета. Он ведь торгаш еще тот – всякое и скупает, и продает, ему перевозка важнее воздуха. Сегодня самогонки пару канистр привезти для бара, завтра хабар сталкерский увезти. Платит, конечно, гроши, но что делать, приходится выживать как-то. Трудимся.
Тритон лишь кивнул головой, ничего не ответив. Перед глазами начинало вновь все плыть. То ли сказывался срыв в алкогольную пучину, то ли яд вновь атаковал организм. Сталкер попытался вздремнуть, но тряска не дала расслабиться. Мерк свет, и здоровяк даже выглянул в окно, чтобы убедиться, не кажется ли ему это. Нет, не казалось. Чем ближе они подъезжали к проклятым землям, тем сильнее сгущались над головой серые, полные дождя тучи.
– Тут всегда так, – пояснил Карасик, поймав недоуменный взгляд сталкера.
– Знаю, – кивнул Тритон.
– Бывал уже?
Тот отрицательно покачал головой.
– Рассказывали.
– А я бывал. Один раз всего. И даже не у самой «Дуги», километрах в десяти от нее. Но и этого хватило на всю жизнь. Едва ноги уволок. Жуткое место. Такое там творится, что уж лучше и не знать. Жилы трястись начинают и желудок наружу просится. По мне, так забором обнести это место и охрану поставить, чтобы ненароком кто не забрел. Да кому теперь это надо, заборы ставить? Тут самому выжить бы, а не о других беспокоиться.
– Смотри на дорогу, – холодно бросил Тритон.
– Смотрю я, смотрю… – вздохнул Карасик, и вдруг резко крутанул руль вправо.
Машину бросило в сторону, из-под колес брызнул фонтан гравия, мотор надсадно заревел. «Уазик» опасно накренился, но равновесие сдержал, вовремя уйдя в сторону заноса – водитель оказался профи.
– Ты чего там?! – закричали с задних сидений. – Не мешки с картошкой везешь!
– Дык тут тварюга какая-то под колеса прыгнула! Едва объехал! – начал оправдываться тот.
– А чего объезжать? – заглянул Малёк в кабину. – Давил бы, и всех делов! У тебя вон какой бампер знатный! Мокрое место только от этой нечисти останется.
– Да она в колючках вся была и шипах каких-то, побоялся шину проткнуть, – утирая рукавом испарину со лба, произнес Карасик. – Но это только начало. Чем ближе к «Дуге» будем подбираться, тем больше всякой такой вот гадости будет попадаться по пути. Эта мегааномалия такой ужас порождает, что порой волосы на загривке поднимаются дыбом. Только я вот не знаю, как вы по болотам пойдете. Там ведь и вовсе сплошной мрак.
– Это уж наше дело, как мы туда пойдем, – сказала Вобла. – Правда, Тритон? Тритон?
Сталкер не ответил. Прислонившись к окну, он что-то тихо бубнил.
– Чего это ваш товарищ затих? Плохо ему, что ли, сделалось? – спросил Карасик, с опаской поглядывая на сталкера. – Укачало? Не запачкал бы сиденье ненароком.
Вобла потрясла здоровяка за плечо, но тот не ответил.
– На приступ похоже, с ним было уже такое, – сказал Малёк, выглядывая из-за спины девушки. – Как бы бросаться не начал опять на нас.
– Что значит – бросаться?! – округлил глаза Карасик. – Он что, припадочный?! Вот это счастье привалило! Мы так с вами не договаривались!
– Ты лучше на дорогу смотри! – злобно проговорила Вобла. Она повернулась к Мальку, сквозь зубы прошипела: – А ты язык попридержи.
– Все нормально, – прохрипел не своим голосом Тритон, открывая глаза. – Укачало просто.
– Ты точно в порядке? – спросила девушка, внимательно глядя на сталкера.
Тот устало кивнул. Ответил:
– Да, живой.
Хотя, с этим утверждением он поспорил бы сам с собой. Вновь на него накатила дымка воспоминаний, на этот раз еще более беспощадная, сводящая с ума. На какое-то мгновение он снова очутился за рулем своей машины.
«Ты из собственных воспоминаний выковал нож, – прошептал голос разума. – Которым теперь и режешь сам себя на лоскуты, медленно, с безумным старанием, до самых костей. Выбрось клинок!»
Но Тритон не мог. Но вдруг что-то изменилось. Стало
