Поначалу ей будет намного больнее. Обнаружить измену мужчины и предательство подруги – это разорвет ей сердце. Зато отвратит раз и навсегда, бесповоротно.
Рано или поздно боль утихнет. На смену придет облегчение, что избавилась от мужчины, который никогда не станет хранить верность. Быть одной из многих для того, к кому стремишься всей душой, кого желаешь всем телом, – что может быть хуже такой пытки годами, десятилетиями?
Потому Элайсси велела Люцеме усыпить охранников у дверей Ирины, привести ее к ним с Ральдарином, а потом самой отвлечь его, чтобы он ненароком не обнаружил пропажу перстня слишком рано.
Перстень был зачарован. Он появлялся по призыву владельца – или того, кто обладает властью призвать, как Видящая. До призыва оставался незримым даже для владельца. Если бы Ральдарин вдруг решил воспользоваться Рубиновым Зерцалом и призвал перстень, то обнаружил бы пропажу.
Поэтому Люцеме предстояло стать третьей женщиной, отдавшейся Владыке в эту ночь. Чтобы он не устоял перед соблазном, Элайсси дала драконице каплю эликсира, который вручил ей князь.
То было не простое приворотное или возбуждающее зелье. Особый, чрезвычайно редкий эликсир, созданный зельеварами из магического ковена Северной Звезды.
Его разработали для высокородных супружеских пар, страдавших бесплодием. Чародеи ковена знали простую истину. Рождению ребенка предшествует зачатие. Зачатию предшествует любовный акт супругов. Любовному акту предшествует страсть.
Эликсир разжигал между супругами страсть. Не ту, что берется из ниоткуда – как в случае приворотного зелья. А страсть, которая уже есть между ними. Зародилась давно, но приугасла или не находила свободного выхода.
Предназначение эликсира – дать страсти выход. Подогреть и накалить ее. Снять контроль воли и ума, которые сдерживают звериные инстинкты человека. Эликсир Северной Звезды высвобождал животную натуру, позволял паре любить друг друга не по привычке или с осторожностью, а дико, первобытно, необузданно.
Сработать он мог лишь в случае, если страсть между партнерами зародилась сама по себе. Но в некоторых случаях – перенести ее на другого, временно и иллюзорно. А еще испарения эликсира передавались от одного партнера к другому, проникая сквозь поры кожи во время телесного контакта.
Элайсси подлила его в напиток Ирины, когда они ужинали вместе. Перед этим она убедилась, что у девушки закончились ее дни и что Владыка сегодня придет к ней.
Затем она поспешно ушла, чтобы Ральдарин не застал ее. Когда он вошел, события было легко предсказать. Ирина не устояла под действием влечения к Владыке – раскрепощенного и усиленного зельем.
То, что страсть между ними зародилась исконно, следовало из пророчества. Мать ребенка-спасителя не могла не быть желанна его отцу. На этом и был построен расчет князя Алтео. А сама Элайсси убедилась в их взаимном влечении, наблюдая за обоими. Ирина не сознавала и не признавала его, не желала давать волю собственным чувствам, а значит, эликсир Северной Звезды был идеальным средством.
Пока они любились, действие эликсира охватило и Ральдарина. Но соитие с Ириной не насытило его. Человеческая девственница слишком слаба для Владыки Драконов. Он мог либо истерзать ее, лаская больше, чем она способна вынести, либо уйти голодным.
Тут-то Элайсси и подкараулила его. Притворилась, что тихо крадется по коридору. Когда он схватил ее за горло, азарт преследования распалил инстинкт охотника. А капля эликсира в волосах породила у Ральдарина бессознательное отождествление добычи с Ириной.
– Так-так, – усмехнулся он, узнав свою жертву. – Вот кто ночной тать. Куда же ты крадешься, Видящая Элайсси?
Кельми прямо посмотрела ему в глаза.
– К тебе, Верховный Азрайл.
– Неужто? И что ты у меня потеряла?
– Ты знаешь. Себя. Но не потеряла. Ты отнял меня у себя. Вчера я ждала тебя, но ты не пришел. А мне невыносимо быть так близко к тебе и не быть с тобой. Я хочу принадлежать тебе, пока я еще здесь… и желанна тебе.
С этими словами она опустила руку вниз и провела по возбужденному органу обнаженного Ральдарина. Он отозвался мгновенно. Неутоленная страсть Верховного Азрайла смешала все. Чувства к Ирине, влечение к кельми, предопределенное судьбой их рас, магию зелья. Он разорвал на ней одежду и начал ласкать – не тонко и искусно, как в прошлый совратительный раз, а люто и необузданно.
Она чувствовала его злость и неудовлетворенность, что она не Ирина. В их недолюбви осталась лишь жалкая капля притяжения между их расами. Остальное – перенос не выплеснутой страсти к Ирине.
Любая женщина чувствовала бы себя униженной, ощущая, что мужчина просто удовлетворяет с ней голод по другой. А Элайсси чувствовала злорадство. Ее личная цель – возмездие – достигнута. Ральдарин увяз ничуть не меньше, чем Ирина. Он тоже будет страдать, когда они разлучатся. А значит, все, что делала Элайсси, содеяно не зря!
Он бросил ее в коридоре, опустошенный, но не насытившийся. Кельми послала мысленный сигнал Люцеме, чтобы та встретила любовника. Пришел черед драконицы ублажать Владыку этой ночью, преследуя свою цель.
Сама Элайсси несколько минут пыталась собрать себя по частям. Как и в первый раз, дракон ухитрился вынуть из нее душу и разорвать в лохмотья. Как она могла бы любить его, как самозабвенно отдавать себя, безгранично преданно служить! Если бы хоть одному азрайлу это было нужно от кельми.
Если бы явился мессия их народу, который снимет проклятие, уничтожит эту зависимость – бесплодную и потому ненавистную. Что может быть хуже, чем любить мужчину, который никогда не будет тебе верен и для кого ты никогда не станешь единственной?
Любить того, кто абсолютно холоден и безразличен к твоей любви. Кто пользуется тобой, а потом безжалостно выбрасывает из своей жизни и памяти. И ты знаешь, что он ни разу не вспомнит ваши горячие страстные ночи… Тогда как у тебя не пройдет и дня без этих воспоминаний. А вся жизнь станет жалким подобием того, что было рядом с тем холодным и безразличным мужчиной.
Если бы только в одном из бесчисленных миров отыскался мессия, способный снять проклятие с кельми.
Кое-как Элайсси привела себя в чувство и пошла к Ирине. Девушка стояла на коленях у кровати, с опухшими от слез глазами. Полными ярости и душевной муки.
Элайсси ждала, что Ирина бросится на нее с кулаками. Но та лишь смотрела, а кельми узнавала в ней себя. Та же беспомощность, та же обида, та же боль предательства. Вот только злость кельми не могли испытывать, в отличие от людей. А ведь насколько легче было бы не беспомощно принимать страдания, а ненавидеть своего мучителя.
Но не злость и ненависть Ирины интересовали Элайсси сейчас. Глядя на обманутую ею человечку, она сканировала взглядом Видящей ее лоно. Сработал ли эликсир. Стоит ли продолжать – или придется каким-то немыслимым образом подстроить
