Стук в дверь прервал его тревожные думы. Он велел войти, и на пороге появился Камарис. Ральдарин хмыкнул. Догадался, зачем явился прорицатель.
– Нет, – отрезал он, не успел тот произнести и слова.
– Владыка, похоже, вы тоже заполучили пророческий дар?
– Удиви меня. Скажи, что я обманываюсь в том, зачем ты сюда пришел.
– За миром в Азрайлене, Владыка. Вы хотите восстановить против себя знатное и влиятельное семейство. Они не простят вам казни дочери.
– Их дочь покушалась на предреченную спасительницу Коэлина! Тобой предреченную, между прочим. Если у них хватит рассудка, они откажутся от такой дочери.
– Либо заявят, что ее оболгали, а Владыка Драконов хочет нарушить древние устои и приблизить к себе человечку. Что такого Владыку надо сместить.
– Сместить?! Ты в своем уме, дерзкий? Мятеж против законного Владыки – что больше нарушит древние устои?
– Отнюдь, если у Владыки есть законный наследник. Ваш сын может показаться кое-кому более управляемым и сговорчивым, нежели вы.
– И что ты предлагаешь? Помиловать убийцу и похитительницу Ирины?
– Не помиловать. Наказать ее иначе. Подумайте, Владыка, есть ли что-то для Люцемы хуже смерти?
Спустя полчаса Камарис вошел в темницу в сопровождении Кори. Люцема орала во все горло, то умоляя пощадить ее, то грозя всеми карами, если хоть волосок упадет с ее головы. Палач невозмутимо складывал в огромную суму устрашающие пыточные инструменты.
Завидев Камариса, Люцема на миг смолкла. В глазах промелькнула надежда. Кори обратился к палачу:
– Владыка отменяет ранее данный приказ. Преступница поступает в распоряжение господина Камариса.
Люцема не сдержала торжествующего вопля. Вскочила, словно и не была измотана суровым дознанием, подбежала к Камарису, попыталась броситься на шею. Тот перехватил ее запястья, отвел руки назад.
– Следуй за мной, – скомандовал сухо.
Услышав его интонации, Люцема недовольно вздернула нос. Но побоялась выказывать недовольство. Тем более оставаясь в стенах темницы. Вдруг он уйдет и оставит ее здесь?
Она осторожно засеменила вслед за ним. Камарис привел женщину в свои покои.
– Собери мои вещи. Возвращаемся в мой замок.
– С-собрать вещи? Я?..
Сильная пощечина заставила Люцему взвизгнуть.
– Не заставляй повторять дважды. Повтор будет сопровождаться ударом.
– Но ведь можно позвать Имру, если ты не взял с собой слуг!
Две пощечины, одна больнее другой.
– Как ты сме…
Ладонь Камариса заткнула ей рот.
– Я не позволял называть себя на «ты». За то, что посмела пререкаться и говорить со мной неуважительно, по прибытии получишь двадцать плетей. А сейчас выполняй приказ, если не хочешь заработать еще десять.
Всхлипывая, Люцема принялась собирать дрожащими руками скудные пожитки Камариса. Кое-как все было уложено, криво и косо. Прорицатель поморщился.
– Отвратительная работа. Плюс пять плетей. Дома мои служанки обучат тебя.
Мертвенно-бледная физиономия Люцемы полыхнула огнем и стала пунцовой. Но ничего сказать на это она не осмелилась.
– Поступишь в услужение моей дочери. Хочу, чтобы у нее была ловкая и усердная горничная. Наглая и неуклюжая прислуга в моем доме не нужна. От нее быстро избавляются.
– Но у тебя нет дочери! – вырвалось у Люцемы, за что она тут же получила еще две сильные пощечины.
На глазах выступили слезы. Некогда гордая, надменная драконица униженно простонала:
– У вас нет дочери…
– Законнорожденной нет.
Тут до Люцемы дошло.
– Я должна прислуживать полукровке? Бастарду от человечки?!
Камарис деланно вздохнул.
– Не буду наказывать тебя за это сразу. Сначала отработаешь наказания, что уже заслужила. А потом уже решу, как покарать тебя за оскорбление моей дочери и твоей будущей госпожи. Не надейся, что я забуду об этом.
В глазах Люцемы мелькнули ужас и неверие.
– Ты же любил… вы же любили меня. Замуж звали.
– Это было много лет назад. Когда я был очарован твоей юностью и невинностью. С тех пор я наблюдал за тобой. Убедился, что взять такую жену стало бы непоправимой ошибкой. Сейчас у меня остался лишь интерес – можно ли из упрямой, вредной, склочной стервы сделать милую, покорную женщину. Я хочу тебя воспитать, Люцема. И тебе лучше помогать мне. Потому что если я потерплю поражение, верну тебя Ральдарину. А он не отменил смертный приговор.
– Родители не позволят унизить меня!
– Твои родители ничего не узнают. Им сообщат, что ты предпочла перейти под мое покровительство. И тебе лучше подтвердить это, потому что иначе они услышат всю правду. Хочешь поставить их перед выбором: оказаться семьей государственной изменницы или отречься от дочери? Как думаешь, что они предпочтут?
Люцема задрожала, сознавая всю безысходность собственного будущего.
– Поэтому ты напишешь им письмо под мою диктовку. А сама станешь прислуживать моей дочери. Полукровке от человеческой наложницы, как ты верно поняла. С усердием и почтением. Один нехороший взгляд или шепот – будешь наказана. А я люблю наказывать за непослушание, Люцема. Мои любимые человечки редко давали такую возможность. Они были умными, быстро понимали, чего я хочу от них, и учились получать от этого удовольствие. А еще они были слишком хрупкими. Я не хотел причинять им вреда. С тобой я наверстаю то, чего не мог позволить с ними. Ты сильная и выносливая драконица.
Хищная усмешка перечеркнула лицо Камариса. Ни тени тепла и любезности, которые так очаровали Ирину. Перед Люцемой был жестокий, беспощадный мучитель.
– Днем ты будешь находиться в распоряжении моей дочери. Ночью – в моем. И не пытайся играть за моей спиной в свои женские игры. Я не Ральдарин, Люцема. Я вижу тебя насквозь. Как думаешь, почему твое покушение на Ирину не удалось? Когда я последовал за твоей служанкой, приказал собственному слуге проследить за человечкой. Он увидел околдованного тобой беднягу, доложил мне, а потом, по моему приказу, – Кори. Поэтому твой замысел не удался. И если ты попытаешься провернуть подобное в моем замке, сильно пожалеешь. Не вынуждай меня объяснять дочери, почему ее служанка не в состоянии выполнять свои обязанности неделями и даже месяцами.
Глава 36
У людей
Время в человеческой стране тянулось медленно. Или страна была ни при чем – просто мое время ползло волоком, неохотно. Я словно погрузилась в странный тягучий сон. Жила в полудреме, скрывая на дне души боль измены и предательства.
Старалась напоминать себе, что никакой измены быть не могло. Что Ральдарин ничего не обещал. Я ни о чем его не просила. Отдалась бездумно, ни на что не рассчитывая. Почему же теперь так больно платить за свою опрометчивость?
Среди людей для меня ничего не изменилось. Я мало с кем общалась, большую часть времени проводила в отведенных мне апартаментах. Князь Алтео не хотел устраивать шум из моего прибытия. Торжественного бала в мою честь не предвиделось. Так что я почти никого не видела, кроме приставленной камеристки да Элайсси.
Видеть кельми было больно. Я понимала, что ее вина в случившемся минимальна. Ну как минимальна… Элайсси преследовала свою цель и ради нее соблазнила Ральдарина. А что он прямиком от меня упал в ее объятия, говорило о его подлинном отношении ко мне. Я была для него
