Такое сумрачное бытие, ныне полностью стёршееся из памяти Евы, продолжалось до её тринадцатилетия. В тот день Вера привычно пригласила приятелей со двора отметить торжественную дату. Начали с портвейна, продолжили водкой. Тёплая погода позвала гульнуть, и компания, прихватив именинницу, отправилась на Белое озеро, где обильные возлияния продолжились. Мать набралась и отключилась, а собутыльникам было глубоко безразлично, что происходит с Евой. Девочка в купальнике бесцельно бродила по пляжу, перебирала камешки, познакомилась со смешной лохматой собачонкой, а потом отошла за кусты справить малую нужду и только присела, спустив трусики, как её подхватил какой-то вонючий и заросший по брови мужик. Зажав Еве рот, он потащил вяло сопротивляющуюся девочку в глубь леса, отыскал овражек, швырнул её на дно и несколько раз сильно ударил обломком кирпича по голове. Обливаясь кровью, Ева потеряла сознание. Похититель изнасиловал беспомощного ребенка и снова ухватился за кирпич – ударил ещё два раза с явным намерением добить, но тут его, к счастью, спугнула собака, прибежавшая посмотреть, куда делась её новая подружка. На отчаянный лай собрались и взрослые. Еву отправили в реанимацию и вытянули-таки с того света. Только теперь в её маленьком изломанном тельце жил совсем другой человек.
Когда девочка впервые пришла в себя после случившегося, на неё обрушилось целое цунами из чувств и воспоминаний. Она больше не была тринадцатилетней неприкаянной сиротой из пригорода – она была высшим офицером Корпуса эко-коррекции, членом Совета специалистов с правом голоса, харизматичным лидером, пользующимся заслуженным почётом среди обитателей внешнего конуса, несмотря на присущие последним нонконформизм и открытое презрение к любым формам иерархии. На её счету было три десятка проектов биосферной оптимизации, которые она довела до завершения в качестве автора, конструктора и координатора. Она привыкла воспринимать себя уважаемым специалистом, каждое слово которого имеет вес. Она привыкла пользоваться высоким статусом и получать от мира соответствующие блага. Она привыкла к комфорту и технической поддержке, обеспечиваемой всей мощью высокого разума. И теперь она была шокирована тем, что оказалась вырвана из привычной, предсказуемой и послушной среды, кинута в чуждый мир, закована в хрупкую оболочку – без оборудования, без доступа к интерактивным базам данных, без опытных ассистентов и консультантов. Такое нужно было переварить, и некоторое время Ева оставалась в прострации, принятое врачами за проявление посттравматического синдрома. Потом она собрала волю и признала, что ситуация экстраординарная. Во время трансгалактического рейса случилась серьёзная катастрофа, иначе Ева помнила бы, как оказалась здесь. То есть была утеряна значительная часть информации, накапливаемой операционно-манипуляционной сетью при сопровождении индивидуальных трансформаций. Научным экспериментом подобное быть не может. Получается, Ядро спасало всё, что могло спасти, не просчитывая последствия. И теперь от настоящей Евы остался лишь подпорченный слепок, который сохранили и транслировали с непонятной целью. Зачем? Лучше дали бы умереть!.. Впрочем, она недолго размышляла о смертельном исходе. Обитатели Ядра никогда не принимают глобальные решения, не согласовав их с Советом специалистов, – следовательно, та прежняя Ева голосовала за проект и, скорее всего, в нём участвовала. Значит, у неё были веские причины для того, чтобы оказаться здесь на положении Робинзона.
Хотя Ева лишилась части своей личности и не знала о сути проекта, запущенного Ядром, она оставалась практиком до мозга костей. И, когда её выписали из больницы, начала осваиваться в новом мире. На изучение доставшегося ей тела, его биографии, местного языка, быта и пространства ушёл почти год. К тому времени Ева уже могла вставать и без посторонней помощи перемещаться по квартире. Сбритые хирургами волосы отросли до плеч, скрыв шрамы. Бабушка приехала из Твери помогать матери выхаживать искалеченную девочку, но стала бояться внучки ещё больше, интуитивно почувствовав, что после нанесённых травм ребенок стал совсем другим. Поэтому когда Ева явно пошла на поправку, бабушка не стала задерживаться, и всё вернулось на круги своя: в гости к матери опять зачастили собутыльники, на кухне зазвенели рюмки, в соседней комнате зазвучали громкие голоса, пьяные песни и сладострастные всхлипы. Ева равнодушно взирала на бедлам, ведь он почти не покушался на её мир осознания себя. В сущности Вера была не самой плохой матерью – по утрам, мучаясь похмельем, всё же прибирала в доме, стирала бельё, ходила в магазин и на рынок, следила за чистотой, одеждой и здоровьем Евы. Но девочка росла, офицер Корпуса эко-коррекции набирал в ней силу, и конфликт был неизбежен. Как-то раз очередной любовник матери, возвращаясь ночью из туалета, перепутал двери комнат и впёрся к Еве, причём не заметил разницы и сразу полез в кровать. Ему захотелось любовных утех, и он попытался взгромоздиться на девочку. Ева приняла бы его, но тут её тело впервые сработало как диагностический детектор: человек нёс в себе мутацию, способствующую развитию подострой некротизирующей энцефаломиопатии. В то время Ева еще не знала, как называется такое генетическое заболевание на местном языке, поэтому просто отреагировала на подсознательный сигнал опасности. Сработали боевые навыки офицера – мужчина вдруг оказался на полу, а цепкие маленькие пальчики уже сдавливали горло, и острые колени упирались в грудь. Любовник забился, заорал, попытался сбросить девочку и получил сильнейший удар в пах. Всё же он был массивнее и сильнее, поэтому сумел освободиться и с воем понёсся по коридору, сшибая вешалки для одежды. Сказать, что мать была ошеломлена, значит ничего не сказать. Сначала она истерически наорала на Еву, потом на коленях просила прощения, потом напилась в одиночестве до алкогольного делирия, называемого «белочкой», потом демонстрировала злое отчуждение, потом опять просила прощения со слезами и заламыванием рук. Но визиты сомнительных друзей прервались – Вера начала выпивать вне квартиры, но и пропадать при этом на три-четыре дня. Еву это вполне устраивало: к тому времени она без особого труда освоила ноутбук, купленный матерью для интернет-общения, и впитывала местную культуру, как губка. И примерно тогда же Ева начала совершать свои вылазки в парковую зону, подключаясь к биоте.
Разумеется, и в лесу не обходилось без происшествий. Еву всегда удивляло трепетное отношение местных к обнажённому телу. Можно подумать, сами они сотканы из воздуха и
