– Нет, – повторила Люси. – Я не предсказываю будущее.
– Хорошо, поверим на слово. И как у вас это происходит? – продолжил Владимир импровизированный допрос. – Что вы чувствуете? Что видите?
– Вас не касается!
– Вот как? – Владимир резко повернулся на каблуках. Наклонил голову, словно разглядывал не девушку, сидящую за столом, а какую-то редкую птицу. – Поймите, Люсия Марковна, я злой и опасный человек. Я могу без труда разрушить ваш бизнес. Могу натравить на вас МВД и ФСБ. У меня там хватает должников, а они уж придумают, к чему прицепиться. Полагаю, будет достаточно вашей связи с уголовницей-рецидивисткой. Как вам такая перспектива? Нравится? Или будете отвечать на поставленные вопросы?
Люси должна была собрать злость и выставить наглеца за дверь, но вместо этого в ней что-то надломилось. Может быть, толчком к смене настроения стало непрошеное воспоминание о погибшем дяде. Из глаз брызнули слёзы, и Люси зарыдала, прикрывшись рукой. Через секунду Владимир стоял рядом, совал белоснежный платок и говорил утешающе:
– Ну зачем же так, Люсия? Я ничего плохого не хочу. Только выяснить. Определиться. У меня час оплачен…
– Вот и засунь… свой час… себе в жопу… – невнятно отозвалась Люси, сморкаясь в платок.
Рыдания стихли. На лице Владимира вновь заиграла улыбка.
– Давайте не будем ссориться, – предложил он миролюбиво. – Я был неправ. Я опозорил честь российского офицера. Чем искупить?
– Отстаньте. – Люси вяло махнула рукой, вытащила зеркальце и принялась изучать последствия внезапного эмоционального извержения. – Тоже мне сыщик. Шерлок Холмс… Эркюль Пуаро…
– Комиссар Мегрэ? – услужливо подсказал Владимир.
– Какой из вас комиссар? – Люси покачала головой. – Недоразумение одно. Вот чего вы привязались? У меня дар! На самом деле дар. Не как у этих клоунов… в «Битве экстрасенсов». Я вижу прошлое людей. И настоящее. И связи людей друг с другом. Но не всё, а конкретное – то, что нужно видеть.
– И как вы объясняете свою способность?
– Никак не объясняю. Я для того на физфак и пошла, чтобы разобраться…
Люси привела макияж в порядок, сложила и спрятала зеркальце в ящик стола. С удивлением обнаружила, что Владимир опять сидит напротив, причем упираясь грудью в край столешницы.
– Что сказали на физфаке?
– Что они могут там сказать?… – Люси скомкала обслюнявленный платок.
– Люсия… Разрешите вас так называть?… – дождавшись утвердительного кивка, Владимир продолжил: – Люсия, я отчетливо вижу, что у вас накопилось. Вы запутались, вы боитесь, вам тяжело. Поделитесь со мной. Клянусь, что не стану нигде распространяться о ваших проблемах. Мне это нужно, чтобы лучше понять вас. И, может быть, помочь вам…
И Люси прорвало. Она начала рассказывать и не могла остановиться. Всё-таки частный детектив задел её за живое, дёрнул нужную струну. Она рассказывала о том, как впервые открыла дар и как долго не подозревала, что это именно дар, а не умение, присущее любому. О том, как поразила отца, перечислив всех строителей в его бригаде по фамилии-имени-отчеству. О том, как напугала мать, невзначай поинтересовавшись, почему та собирается уволиться с работы. О том, как отыскала потерявшегося соседского деда – он страдал сенильной деменцией, пошёл за папиросками в киоск и заблудился. О том, как помогла отличнику Андрею отбиться от школьной шайки, найдя на главаря хулиганов убойный компромат: тот оказался любовником местного авторитетного вора с педофильскими наклонностями. О том, как научилась использовать дар в учёбе, получая готовые ответы от преподавателей. О том, как поступала в университет и едва не завалилась на математике, потому что сосед справа, к которому она как бы случайно прикоснулась обнажённой коленкой, оказался ещё безграмотнее. О том, как поразила весь курс, вычислив «вольнослушателя», ворующего мобильники. О том, как познакомилась с Эльвирой, торговавшей эзотерической литературой на Смотровой. О том, как решила покинуть университет, сильно озадачив семью, – дар и там помогал ей легко получать зачёты и отвечать на вопросы экзаменаторов (главное, вовремя коснуться рукой или коленкой), но Люси слишком хорошо видела, насколько отстаёт от самых тупых студентов. О том, как взялась за ум и проштудировала школьную программу на олимпиадном уровне. О том, как увлеклась квантовой физикой, пытаясь объяснить происхождение дара.
Владимир выслушал исповедь с трогательным участием, ни разу не перебив. Потом спросил, незаметно перейдя на ты:
– Значит, у тебя есть теория?
– Теория? Не знаю… – Люси покачала головой, глядя в стол. – Может быть… Ты знаком с квантовой физикой?
Владимир пожал плечами.
– Наслышан. Об этом много треплются, но…
– Тогда мне трудно будет объяснить.
– А ты попробуй! Сейчас расскажи, а потом я наведу справки.
Владимир смотрел с таким тёплым расположением, что Люси не устояла. Хотя до сих пор не делилась своими догадками даже с Эльвирой, которая единственная была в курсе истории дара, тщательно скрываемой от посторонних. Люси внутренне собралась.
– Ты задумывался когда-нибудь, что такое человеческая воля?
– Воля – это способность к выбору.
– Правильно. Считается, человек сам совершает выбор, и для этого ему дана свобода воли. Но в том-то и дело, что свобода воли – иллюзия. В восьмидесятом году – представляешь, как давно? – американский физиолог Бенджамин Либет провёл серию экспериментов и выяснил, что мы принимаем решения на миллисекунды позже, чем наш мозг. То есть этот орган фактически управляет нашим выбором, причём руководствуется какими-то своими соображениями, которые нам недоступны. А теперь попробуем заглянуть в суть вещей – до самого дна. Что такое мозг? Набор нейронов. Что такое нейроны? Живые клетки. Что такое живые клетки? Биохимические комплексы. Что такое биохимические комплексы? Взаимодействие органических макромолекул. Что такое макромолекулы? Сочетание молекул. Что такое молекулы? Сочетания атомов. Что определяет свойства вещества на атомном уровне? Электронные оболочки. Вот и получается, что работа нашего мозга, любые изменения в нём, которые и называются мышлением, даже способность к выбору зависят от состояния электронов. Ты еще не потерял нить рассуждений?
– Пока всё понятно, – легкомысленно заверил Владимир. – Человек – большой и глупый электрон. Но при чём тут твоя способность?
– Электрон – объект квантового мира. Собственно, по науке, электрон – дискретное отрицательное возмущение квантового поля в один квант заряда. А все кванты обладают свойством запутанности. Оно было открыто ещё раньше, до войны, и впервые термин использовал Шрёдингер в письме Эйнштейну. Шрёдингер заявил, что кванты после взаимодействия друг с другом всегда несут на себе отпечаток этого взаимодействия. То есть твое поведение, психологические реакции или принятие решений определяются в конечном итоге не самими электронами, а запутанностями, которые рождаются вне нашего сознания, вне нашей памяти и опыта, на более глубоком фундаментальном уровне.
– Теперь я точно запутался! – признался Владимир с досадой. – А вывод-то какой, милая моя?
– Я могу каким-то образом считывать квантовые запутанности, – поникла Люси. – И преобразовывать в осмысленную информацию.
– Вот точно ты говоришь. Надо осмыслить!
Владимир снова забарабанил пальцами.
– Понимаешь,
