Елена подошла к двери переходного отсека. На панели светился красный индикатор – разгерметизация шлюзовой камеры. Аварийный люк всё ещё был открыт.
– Идём внутрь? – Ленарт подошёл и стал рядом.
– Да. Роман, закрывайте.
Красный глазок мигнул и погас. Всё, дорога отрезана. Уже не убежать.
Переходный отсек на «Сёгуне» оказался меньше, чем на «Русанове». Когда корабль покидали одновременно пятеро, им наверняка приходилось тесниться. Но для двоих места хватало с избытком. Елена нажала единственную кнопку на панели с множеством индикаторов и надписей на чужом, хоть и знакомом языке. Двери бесшумно захлопнулись, и тотчас в стенах, полу, потолке открылись решетчатые углубления. На панели поочерёдно вспыхивали и гасли разноцветные огоньки: обработка жёстким излучением, ионная обработка, химобработка. Биологическая защита включена на максимум, экипаж «Сёгуна» к мерам безопасности относился серьёзно. Но что-то же с ними случилось!
Зажёгся последний, зелёный индикатор. Тихо засвистело во внешних микрофонах, начало расти давление – камера заполнялась воздухом. Спустя десять секунд погас и он. И тотчас распахнулась дверь, заставив непроизвольно напрячься. Но и во внутреннем отсеке было пусто.
Эту часть шлюза космонавты называют «костюмерной» – из-за кабинок для переодевания, выстроившихся вдоль стен. Ленарт заглянул в ближайшую, сообщил:
– Командира Танемото на корабле нет. По крайней мере, его скафа нет, а домашние тапочки, так сказать, здесь. Вряд ли у них принято обмениваться одеждой.
Они осмотрели кабинки. Пять из шести пустовали. Судя по надписям на шевронах, на борту оставался только Юкио Такамацу, навигатор. Сколько же лет он прожил в одиночестве?!
Шлюзовая камера выходила на жилую палубу, чтобы в случае экстренной эвакуации экипаж мог как можно скорее покинуть корабль. Хотя чаще всего это оказывалось заменой быстрой смерти на медленную и мучительную. Елена оглядела коридор. Все корабли-разведчики похожи друг на друга. «Русанов» немного просторней «Сёгуна», но, в общем, всё то же самое. Лестницы на другие палубы, санузел, закрытые двери кают. Возможно, в одной из них и затаился навигатор. Но в первую очередь следовало проверить рубку. Рубка – это контроль над кораблём.
В рубке тоже пусто. Елена опустилась в кресло навигатора. Надписи чужие, расположение и компоновка некоторых панелей отличаются от привычной. Но это мелочи, она могла хоть сейчас взять на себя управление кораблём.
Блок управления шлюзом нашёлся на привычном месте, и его в самом деле заблокировали. Зачем? Пристинская пожала плечами и сняла блокировку.
– Роман, возвращайтесь на шлюпку. Петра, шлюз разблокирован, стыкуйтесь в автоматическом режиме. Переходите на корабль и оставайтесь на жилой палубе. Будем искать здешнего навигатора.
– Командир, система жизнеобеспечения функционирует. Атмосфера внутри корабля в пределах нормы, посторонних примесей и микроорганизмов нет, – тут же доложил Ленарт, успевший разместиться в соседнем кресле. Потом вдруг повернул голову и замер. – А у нас гость… Только тихо.
В дверях рубки стоял человек. Невысокий пожилой мужчина с седеющими волосами, собранными в пучок на затылке. «Юкио Такамацу» – сообщала нашивка на кармане потёртой, но чистенькой куртки. И фамилия, и характерный разрез глаз выдавали азиатское происхождение незнакомца. Он пристально смотрел на Елену, и во взгляде его было что-то странное.
– Каваии… Жалко… Зачем пришли?.. Я же предупреждал… Абунай!.. Убирайтесь поскорей!.. Пока живы!..
– Мы пришли помочь. Мы не причиним вам вреда! – заговорила Пристинская.
Но мужчина, казалось, не слышал её слов:
– Вниз нельзя! Забирай своих людей и уходи! Скорее, пока целы! Это не Дзёдо!
– Что у вас случилось? Вы можете объяснить?
– Индзанами вас всех сожрёт! Вниз не ходи! И не пускай никого! Дамэ!
Елена догадалась, что означает странный блеск глаз незнакомца. Вопросительно посмотрела на Ленарта, ища подтверждение догадке. Врач её немой вопрос понял, утвердительно кивнул, медленно поднялся с кресла. Мужчина не обращал на него внимания.
– Слишком красивая… Ты ей понравишься… Она тебя первую сожрёт! Как Мидори.
Ленарт подошёл к нему сзади, приложил инъектор к предплечью, нажал. Навигатор легонько вздрогнул, удивлённо посмотрел на Елену. И обмяк в руках подхватившего его врача.
Пристинская облегчённо вздохнула. Похоже, всё обошлось. Во всяком случае, пока.
– У него что, рассудок помутился от одиночества? Вы поняли что-нибудь из его слов?
– Не знаю, от одиночества или от чего другого. А слова… Это Воронину надо бы услышать, он в восточных мифологиях, кажется, разбирается. Я отведу этого типа в медотсек, посмотрю, что с ним.
– Хорошо. А я покопаюсь в бортовом журнале, попробую хоть приблизительно понять, что здесь случилось.
Ленарт повёл сонно перебирающего ногами навигатора к выходу. У самой двери оглянулся.
– Кстати, он упомянул Мидори. Это, очевидно, их врач-космобиолог Мидори Коноике. Такая подробность – когда мы осматривали шлюз, её кабинка была пуста.
– Ну да, – Елена с недоумением пожала плечами, – как и четыре других.
– Нет, в других лежала корабельная одежда и обувь. А в её кабинке не было ничего. Либо она имела привычку разгуливать по кораблю нагишом, что мне представляется маловероятным. Либо… она захватила одежду, отправившись на планету.
Елена недоверчиво хмыкнула. Снимать защиту на планетах, тем более там, где присутствует активная органика, – изощрённое самоубийство. Предположение Ленарта казалось диким.
Дзёдо – такое название дали планете её первооткрыватели. Слово явно не английское и наверняка имело какой-то подтекст, но Пристинская пока не нашла перевода. Вернее, и не искала. И без того информации выше крыши. Экипаж «Сёгуна» поработал добросовестно, для того чтобы просмотреть собранный материал, несколько дней понадобится. Один бортовой журнал чего стоит! Командир Танемото оказался человеком скрупулёзным, записывал каждое событие. Это, конечно, замечательно, но продираться сквозь мелочи корабельного быта и не пропустить при этом чего-то важного нелегко.
Выход в локальное пространство: «Все системы корабля в норме. Экипаж перенёс гиперпрыжок без отклонений и готов к работе. Навигатор Такамацу сообщил, что в систему мы вошли с третьей попытки. Химик Танемото жаловалась на плохое самочувствие после стасис-сна…»
Планетарный полёт: «8-й день экспедиции. Обнаруженная нами планета – единственная в системе. Цвет поверхности даёт основание надеяться на присутствие растительной жизни…» «15 д. э. Корабль выведен на планетарную орбиту. Приступаем к зондированию…» «39 д. э. Исследования атмосферы не выявили потенциально опасных для человека микроорганизмов. У планеты богатейшая флора, но ни одного представителя фауны мы пока не заметили…»
А вот и запись о первой высадке: «44 д. э. Высадка на планету прошла успешно. Участвовали: Командир Танемото, биолог Коноике, пилот Мисима. Отчёты членов разведгруппы прилагаются». И эмоциональная приписка: «Планета превзошла все наши ожидания!»
Бортовой журнал неторопливо рассказывал о буднях экспедиции. Всё шло в соответствии с обычной схемой: орбитальные исследования, высадки в первой точке, во второй точке, в третьей. «60 д. э. Исследования подтвердили, что мы не ошиблись, дав имя планете. Здесь идеальные условия для колонизации. Мы не выявили ни одного микроорганизма, способного вызывать заболевание. Бактерии, живущие в воде и почве, полностью нейтральны по отношению к человеческому организму…»
Четвёртая
