Войдя в зал, Берта и Зина видят, что пара рядов все-таки заполнены. Впереди сидят преподаватели музыкальной академии: немолодые люди с доброжелательными лицами. Еще с десяток кресел заняты студентами, но все остальные места пусты, так что выходит кассирша права: Берта и Зина – единственные, кто пришел сюда извне.
Они усаживаются в шестом ряду, к счастью, никто не обращает на них внимания. На сцене все выглядит довольно буднично: мягкий приглушенный свет и обыкновенный рояль, стоящий посередине. Как в большой уютной квартире, – думает Берта. К роялю подходит невысокий человек с квадратным лицом, обрамленным черной бородкой. Он усаживается на стул и на секунду опускает веки, похожие на две голубые камбалы. «Ни-ко-ло Бон-ма-ри-то, – читает Зина в программке, – Ого, дирижер Ла Скала! Это он, значит, проводит мастер-класс!»
* * *Берта и ее дочка с зятем ужинают, кое-как примостившись у комода, накрытого простыней. Запах краски все еще силен, но спасает холодный воздух иерусалимской ночи. Берта рассказывает детям про мастер-класс. Она показывает, как Николо Бонмарито клал руки на клавиши и как бархатным концертным взмахом подавал знак певице. (Все как одна были красавицы – Берта описывает каждую.) А сколько там было смеха и шуток! Берта была уверена, что после такого вечера вся компания, включая преподавателей и студентов, так быстро не угомонится, а отправится кутить. Но когда все закончилось Берта с Зиной решили пройтись пешком до остановки, и вдруг встретили Николо. Итальянец шел по улице в полном одиночестве и улыбался. На шее у него висел фотоаппарат с профессиональным объективом и время от времени он останавливался, чтобы сфотографировать ночные огни.
«Молодец мужик, не блядует, хотя мог бы, – сказала Зина, – Вот ведь повезло жене».
* * *Зять Берты, Геннадий, выходит на балкон покурить. Когда-то он играл на гитаре, возможно он мог бы стать музыкантом. Откуда-то в его голове возникает картина: трое на ночной улице; три тонких силуэта: двое мужчин и девушка. Парень справа тащит контрабас, парень слева – что-то поскромнее, кажется скрипку. Девушка идет налегке, она в черном концертном платье, видимо певица. Ясно, что каждый из них – сам по себе, и троица расстанется на ближайшем перекрестке. От этой мысли почему-то особенно хорошо. Кажется, это была реклама «Парламента» Тогда на пачках еще не размещали картинки с раком. Геннадий чертыхается и давит бычок о перила.
Дочка Берты, Лена, моет посуду на маминой кухне. Она вспоминает, как в детстве мечтала хоть раз пройтись совсем одна по незнакомому городу. Не такое уж невыполнимое желание, вроде бы, но за сорок с лишним лет так и не осуществилось.
Все трое, Берта, ее дочка и зять, находясь в разных комнатах, вдруг думают одну и ту же мысль: что будет, если я все брошу и уеду? Внезапно раздается звонок: это пришла внучка. «Ну скоро вы там докрасите? Идемте уже домой!» – ей скучно в квартире одной. На секунду она не узнает родителей и бабушку: у всех троих юные испуганные лица, наверное, из-за ремонта и слишком резкого света голых лампочек.
* * *Путешествовать ради развлечения люди начали недавно. Возможно, они сознавали, насколько это легкомысленно – отрываться от родной почвы без уважительной причины. Понимает ли путешественник, насколько он легок, насколько легка его жизнь? Например, идя летним вечером по улице Яффо, он может стать чьей-то мечтой о свободе.
…Вернувшись в гостиницу, Николо бродит по номеру, но потом все-таки ложится и засыпает. Ему снится дедушкин брат, Лука, который пропал без вести во время войны. Потом нашлись какие-то люди из его отряда. Они говорили, что раненный Лука потребовал, чтобы его оставили у реки, там у него было больше шансов выжить. Николо всегда казалось, что Лука выжил и состарился где-то там, у реки, просто не захотел возвращаться.
Он просыпается от звонка, это звонит брат.
– Не возвращайся в Милан, это опасно.
– Но куда я денусь?
– Не знаю, придумай что-нибудь, а мне бы лучше об этом не знать. Не звони сюда никогда.
Николо почему-то не напуган. Он сладко потягивается, выставив локти из-под простыни, потом еще некоторое время лежит на спине, прикрывая глаза кулаками, словно разглядывает что-то в бинокль, а потом резко встает.
«Сегодня пятница, – предупреждает его портье, – а значит, вечером начнется суббота. Магазины и кафе будут закрыты, из транспорта – только такси. Зато сегодня днем будет интересно на рынке. Рекомендую сходить, там весьма колоритно. Надеюсь, сеньор не забудет фотокамеру».
Николо едет к рынку. Он одет в вылинявшую футболку и джинсы. Камеру он оставил в номере. Подойдя к рыночным рядам он застывает на пару секунд, принюхиваясь, а затем уверенно идет на запах – к рыбной лавке. Улыбнувшись продавцу, он подхватывает соскользнувшую с прилавка рыбину, затем вынимает из кармана перочинный ножик, и двумя движениями превращает рыбу в несколько кусочков тончайшего розового филе, разложенного на ладони веером. Он умеет это с детства, в городе, где он вырос, все так могут.
Ближе к полудню рыночные переулки заполнены людьми так плотно, что асфальта не видно. Среди множества голов (кучерявых, в дредах, в блестящих париках, черных шляпах и цветных косынках) плывут две невозмутимых белых панамы – это Берта с Зиной. Они проходят мимо рыбной лавки (Берта отгоняет от лица мух, Зина картинно зажимает нос) и наконец останавливаются передохнуть в тени.
– Видела продавца там, в рыбной лавке? – спрашивает Берта. – Кого-то напоминает, но хоть убей не могу вспомнить.
– Да видела я его, ничего интересного, обыкновенный араб, – говорит Зина.
Анна Лихтикман
Несколько простых советов по продвижению вашего бизнеса
Ту стену Глеб разрисовал. Высокий такой, худой, вы его уже, наверное, встретили на пляже. Простите, вы, видимо испугались, когда его увидели. У Глеба ревматизм. Как у Матисса. Или это был Ренуар – не помню. Кто-то из них привязывал к руке кисти. Глеб тоже так делает, когда пишет свои этюды. Издали кажется, что у него из пальцев торчат кости, а это привязанные кисти. Постойте, вы, наверное, сфотографироваться хотите? У нас тут целая коллекция палок для селфи, забытых посетителями, можете выбрать.
Господи, что же вы сразу не сказали, что вы тот самый журналист! А фотограф где? Ага, понятно, оба в одном флаконе. А камера, значит в багажнике? Так вы с чего начнете, с интервью или с
