— Она заплатила вперед.
— Честного наемника! — хлюпнул ваграниец. — Мать моя женщина, так вы все же существуете.
Энниец покачал головой и уселся поудобнее возле пленника.
— Умоляю, давай без бахвальства.
Гуташ снова замолчал.
— Если подумать, мне ведь даже нет необходимости тебя убивать, — наемник достал из-за пазухи кошель и аккуратно извлек из него склянку размером с большой палец. — Знаешь, что это? Ироничный плод творчества эннийских алхимиков. Отвратительная штука — парализует человеческое тело намертво. Жертва все видит и слышит, но в остальном становится совершенно беспомощной — ни пальцем пошевелить, ни рта открыть. И ничего не поделаешь, даже колдовство эту болезнь не лечит. Весьма жестокая судьба, как мне кажется. Или вот это, — в руке эннийца появилась вторая бутылочка. — Еще хуже. Всего несколько капель способны превратить светлейший ум в разум младенца. Будешь до конца своих дней пускать слюни, уставившись в одну точку, и в редкие моменты просветления нести околесицу, ибо мозг твой более ни на что не будет годен. Если повезет, твой хозяин приставит к тебе бедолагу, которому прикажет кормить тебя с ложечки и выносить из-под тебя горшок. Какова перспектива? Достойный конец для такого вояки, как ты?
Пленник внимательно выслушал эннийца и надолго замолчал, обдумывая предложение.
— Ладно, я тебя недооценил, — наконец, вздохнул он. — Ты, видать, тоже не так прост, как хотел показаться своей вагранийке.
— У всех нас есть маленькие тайны. — Джерт хитро подмигнул, однако взгляд его оставался серьезным. — Мое предложение все еще в силе. Скажи, где искать Артанну, и я убью тебя быстро и безболезненно.
— И все же зря ты перешел дорогу моему господину. Рано или поздно тебя найдут.
Энниец тихо рассмеялся, но веселья в его голосе не было.
— Твой господин еще не осознает, в какое дерьмо он сам вляпался, и кому перешел дорогу, — ответил шраз. — Мне плевать на вагранийских советников, и я даже не против оставить твоего Шано в живых — пусть развлекается, формируя новую власть. Мне нужна только женщина. Где она?
— Я не знаю.
— А если подумать?
— Я действительно не знаю, энниец! Ей следовало умереть вместе с остальными наемниками — таков был изначальный план. Заливару нужен только ее браслет. Точнее, камень из него.
— Зачем?
— Понятия не имею. Слышал, что это вроде какой-то ключ. Я не настолько близок с Даншем, как тебе хотелось бы думать.
Наемник кивнул.
— Если она должна была умереть, почему Шано передумал?
— Откуда мне знать? Меня там не было — в это время я торчал здесь и убирал этих, — Гуташ покосился на трупы наемников. — Какой с меня спрос?
— Ну хорошо. Поставим вопрос по-другому. Где она может быть?
Гуташ наклонил голову и сплюнул очередной сгусток кровавой слюны.
— В имении Шано есть помещения, которые используются как темницы. Еще со времен восстания. Возможно, она там, — предположил он. — Заливар — человек практичный. Если он не убил бабу сейчас, значит, она принесет ему пользу. Поэтому он будет держать ее поближе к себе. Ну или он все же решил казнить ее публично, как виновную в покушении. Тогда стоит искать в подвалах Валг дун Шано.
Энниец вытащил из кармана связку ключей и помахал ею перед носом пленника.
— Я тут твои вещички перетряхнул и нашел вот это. От чего они?
— Если я скажу, Шано меня убьет. Хотя какая уже разница, верно?
— Перед смертью полагается творить добрые дела, — пожал плечами наемник. — Отличный шанс проявить себя и помочь ближнему.
Гуташ пристально посмотрел на эннийца. Тот выдержал тяжелый взгляд бесцветных глаз и устало вздохнул:
— Хватит играть в гляделки. От чего ключи?
— А, хрен с тобой. От дверей в подземном ходе, — ваграниец кивнул в сторону коридора.
— Там было две двери и два замка, а ключей — пять, и все они разные.
— Помнишь, когда мы шли, тоннель раздваивался? Мы ушли направо. Если держаться левее, по пути увидишь две двери — одна ведет к проходу в тоннель, что отходит от имения Дома Ройтш.
— Дома Толл, ты хотел сказать?
— Да какая разница? — прошипел Гуташ. — Одно дерьмо. За той дверью будет еще одна, ее тоже можно открыть ключом. Попадешь прямо за стены имения.
— Хорошо. От чего последний ключ?
— За городом есть сарай, похожий на этот. Это оттуда.
— То есть при желании из имения Данш можно попасть прямиком за город? — сверкнул глазами Джерт.
— Угу.
— Ход охраняется?
— Обычно нет. — Гуташ завалился набок, и энниец вернул его в сидячее положение. — А теперь убей меня. Если выяснится, что ключи ты получил от меня, я закончу еще хуже, чем ты обещал.
Наемник достал еще один флакон и подобрался ближе к пленнику.
— Открой рот.
— Что это?
— «Благословение Дринны». Эннийский яд. Сначала твое горло сдавит спазм — будет очень неприятно, но это быстро пройдет. А затем ты заснешь и больше не проснешься.
— Слыхал я об этом яде. Ты из Рех Герифас?
— Нет. Уже нет.
— Просто интересно, — улыбнулся ваграниец, скривив изуродованный рот.
— Извини, Гуташ. Некоторыми тайнами лучше не делиться даже со смертниками.
Он влил несколько капель яда в открытый рот вагранийца. Тот проморгался, затем глаза его расширились, точно от удивления, а крепко связанные окровавленные руки инстинктивно потянулись к горлу. Взгляд Гуташа умоляюще метался между наемником и валявшимся в углу мечом.
— Драть тебя! — выругался Джерт и, сжалившись, вложил свой кинжал в руку умирающего.
Гуташ благодарно кивнул, улыбнулся и сжал рукоять слабеющими пальцами. Блаженный оскал, выражавший уверенность в скорой встрече с Хранителем и родственниками в Хрустальном чертоге, вскоре сменился хрипом. Ваграниец задергался в конвульсиях. Глаза его закатились, он рухнул набок, почти нежно прижавшись к роскошной окровавленной бороде Дачса.
И стих.
Потиравшая лапки, словно заговорщик, муха, деловито перелетела с трупа десятника на лицо Гуташа. Джерт вздохнул, согнал потерявшее всякое уважение к мертвым насекомое и вытащил из стиснутых пальцев покойного свой клинок.
