Я перевел взгляд на маленького мальчика, который сидел рядом со своей матерью. Он плакал, на это раз смотря на ребенка на земле. Но он не мог прикоснуться к нему. Он, бл*дь, не мог к нему прикоснуться.
Затем он посмотрел на меня. Он посмотрел на меня и вытянул руки. Его лицо умоляло меня. Его мать застрелили, но он протягивал руки ко мне.
Боль пронзила мою голову, и я сжал руки в кулаки по бокам. Мальчик закричал, все еще протягивая свои руки. Младенец все еще был на земле, плакал. Затем мальчик задвигался. Он начал ползти ко мне. Его темные глаза смотрели на меня, но я прирос к месту. Он полз ко мне, хотел, чтобы я взял его... прикоснулся к нему.
Нет, нет, нет... Он приближался, я все еще не мог двигаться.
Его крик стал громче. Ребенок, черт побери, кричал громче.
Крики наполняли мою голову до такой степени, что она могла взорваться. Они были ядом в моей голове. Тем временем мальчик приближался.
Я должен был двигаться. Я должен был на хрен убраться.
Затем мальчик остановился у моих ног.
Он вытянул руку. Почти коснулся моей ноги. Затем на меня накатила ярость, и я закричал:
— НЕТ!
Мальчик упал назад шокировано. Я повернулся. Хаш и Ковбой бежали ко мне. Они пробежали мимо меня, и я увидел, как Хаш поднял мальчика. Я видел, как Ковбой поднял младенца. Они отдали их женщине на улице, которая разговаривала по телефону.
Крики в моей голове становились громче, крики, которые я не мог остановить. Крики младенца. крики мальчика... бл*дь, они были его криками... В моей голове они были его криками!
— Хватит! — закричал я, когда АК и Викинг бросились ко мне.
Когда они оказались рядом, АК поднял руки:
— Бл*дь, Флейм, — это все, что он сказал.
Я распахнул глаза.
— Мне нужна кровь, — рычал я. — Мне нужно убивать.
— Они поехали на север, — проинформировал Викинг. Я услышал байк, уезжающий по дороге. Я, бл*дь, не колебался.
Я побежал к своему байку. Через секунду был на дороге, АК и Викинг мчались позади меня. Я услышал грузовик, услышал, как АК кричал мое имя, но не замедлился. Я должен убить ублюдков. Я должен убить ублюдков, которые застрелили женщину. Из-за этого мальчик плакал. Из-за этого младенец плакал.
Мое горло сжалось, я закричал, выжимая газ. И затем я заметил их. Два байка впереди. Два грязных байка. Два белых мужика на дешевых и дерьмовых грязных байках — стрелки.
Я увеличил скорость, когда мы проехали городские лимиты, ничего, кроме земель фермеров, не было вокруг. Никаких машин на дороге. Никого кроме меня и мертвых мужчин впереди. Мертвых мужчин, к которым я приближался. Те, кто заплатит за крики.
Я был близок. Мужчины ехали бок о бок. Один из них оглянулся. Они пытались ускориться, но я был быстрее.
Мой Харлей приближался. Я сделал маневр, чтобы ехать рядом с ублюдками. На их лицах был написан страх, когда они увидели, что я еду параллельно им. Из-за взгляда на их лицах моя кровь превратилась в расплавленную лаву, обжигая мои вены. И мне нужно было выпустить это. Нужно было погасить пламя.
Мне нужно убивать.
Подняв ногу, я замахнулся, ударив по переднему колесу байка рядом со мной. Байк завалился, врезаясь в мудака рядом, оба упали в придорожную канаву.
Ублюдки закричали, заваливаясь в высокую траву. Я замедлил свой Харлей, останавливаясь. Твари карабкались, пытаясь подняться. Я видел перед собой лишь кровь. Потянувшись к ремню, я вытащил два своих любимых ножа и приблизился, чтобы убить их.
Мои ноздри раздувались. Кожу покалывало от желания вспороть мразей. Погрузить ножи в их плоть. Наблюдать как кровь стекает на землю.
Я улыбнулся в предвкушении, мои мышцы были напряжены, пока я держал ножи. Им поломало кости от падения. Они не могли сбежать. Они были моими. Я мог их убить. Отобрать их жизни.
Они запаниковали, увидев мое появление. Я облизал край лезвия, ощущая небольшой вкус металла во рту. Мой член затвердел. Я возбуждался только от мысли вонзить нож в их плоть. Услышать их крики. Услышать, что они кричат, как маленький мальчик. Как младенец.
Я потерял контроль.
Я взревел и рванул к первому мужику. Ткнув тупым концом ножа ему в лицо, я повалил его на спину и оседлал его ноги. Наклонившись вперед, посмотрел в его глаза, наполненные страхом, и улыбнулся. Я улыбался, зная, что мое гребаное лицо — это последнее, что он увидит.
Зажимая нож между зубами, я обхватил его горло, прижимая к земле. Я ощущал его пульс под своей ладонью. Ощущал, как тот ускорился.
Я почувствую, как он остановится.
Поднимая нож, я в первую очередь пырнул его в живот.
— Один, — зашипел я, когда спина твари изогнулась. — два, — я пырнул снова, слыша звук разрываемой плоти под ножом. Мое сердце учащенно билось от восторга. — Три, — я заревел, когда снова ударил его в живот. Мразь попытался двигаться, закричать, но я заглушил его крики. Больше никаких криков.
Больше никаких гребаных криков!
— Четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, — я вспарывал его живот, его кровь брызгала мне на грудь. Теплая кровь покрывала мою кожу.
Мразь умерла, закатив глаза. Но мне нужно было одиннадцать. Вытаскивая нож, я высоко его поднял. Затем с громким ревом вонзил его прямо ему в лоб, разбивая его череп.
Вырвав лезвие из его головы, я подпрыгнул на ноги. Вторая мразь отползала. Мои мышцы дергались, когда я приближался к нему. Он слышал меня и, оглядываясь через плечо, закричал.
— Бл*дь, пожалуйста. Дерьмо, не убивай меня.
Я игнорировал его мольбу. Но он продолжал кричать, как гребаная киска. Его голос бесил меня.
Он должен, черт побери, умереть.
Наклонившись, я схватил его за волосы, наклоняя его голову для лучшего доступа к горлу. В этот раз я не ждал, потребность пролить кровь была слишком сильной. Подняв руку, я воткнул лезвие в его горло — один, два, три, четыре раза. И я все время считал. Считал каждый удар, пока его кровь брызгала мне на руки и на щеки. Я посчитал от одного до одиннадцати, пока это ублюдок не стал мертвым.
Но пламя в моих венах все еще было слишком сильным. Убийства не заглушили крики. Они раздавались в моей голове... его крики в моей голове. Громкие крики, затем тихие, затем тишина.
Гребаная тишина.
Затем я подумал о его лице. И я не мог к нему прикоснуться. Когда он хотел, чтобы я касался его, я не мог. Потому что я был зло. Зло текло по
