В моей голове сразу же вспыхнул образ Мэй, и на мгновение я закрыл глаза и позволил себе вспомнить ее темные волосы, бледную кожу и голубые ледяные глаза, которые вызывали у меня улыбку, когда она на меня смотрела.
Я помнил, как мы сидели на диване в моей спальне, ее голова лежала на моей, пока она спала. Прежде я никогда не чувствовал подобного. И с тех пор. Я был убежден, что никогда не испытаю подобного.
Рядом со мной прогнулся диван, что отвлекло меня от моих мыслей. Иуда сел рядом со мной с пультом в руке, телевизор был еще выключен.
— Что это, брат? — спросил я, и на лице Иуды снова появилась улыбка.
— Твои избранные, — загадочно сказал Иуда и нажал «воспроизвести». Сначала я не понимал на что смотрю — улица, вероятно, где-то в общине. Любительская съемка, затем вид кремовой стенки, возможно, стена жилого помещения?
Я указал Иуде жестом объяснить, что происходит, когда на экране резко возникло изображение ребенка. Ей было не больше восьми лет. Но не это вызвало у меня прилив тошноты. Нет, это было из-за того, что она была голой, за исключением цветочного венка в волосах. И она танцевала. Танцевала под какую-то мелодичную соблазнительную музыку на заднем фоне. И она дрожала. Все ее тело тряслось, когда голос — в котором я узнал брата Луку — командовал ей танцевать для пророка. Девочка пыталась двигаться в такт музыке, но из-за страха сбивалась и не попадала в ноты.
Моя грудь сжалась так сильно, что я не мог вымолвить ни слова. Иуда подтолкнул меня локтем, я посмотрел на брата и увидел, что он наблюдает за экраном, зажав нижнюю губу между зубами.
В этот момент он был для меня незнакомцем.
— Что думаешь, брат? Ты мог бы взять ее, как жену или супругу? Она вот-вот достигнет возраста своего пробуждения.
— Ее пробуждения? — спросил я.
Иуда кивнул и нажал на паузу, на экране замерло лицо девушки. Испуганное лицо — расширенные глаза, бледная кожа.
— Брат Лука обучил меня всему, чем занимался дядя Давид. И это женское пробуждение. День, когда она становится женщиной в глазах нашей веры, сосудом для небесных медитаций наших мужчин.
На этот раз тошнота встала у меня в горле, но я сдержался, прохрипев:
— Ничего из этого не соответствует нашему писанию.
— Наш дядя рассказал о новых откровениях Господа в своей проповеди людям. Не все было записано официально, многое осталось в его личных дневниках. — Иуда наклонился вперед, излучая энтузиазм. — Мы так много всего не знаем. Я многому научился от брата Луки и других учеников. Господь благословил нас, Каин, на большее, чем я ожидал.
Иуда включил экран и начала играть ужасная музыка, но я не мог смотреть, поэтому отвернулся.
— Если последняя не доставила тебе удовольствие, то есть еще больше. Как насчет этой? — я поднял голову и увидел девочку постарше, она была более развита и двигалась соблазнительно. В отличие от маленькой девочки ее глаза излучали уверенность, и она попадала в такт. Ей было не больше четырнадцати.
Четырнадцать.
Ребёнок.
Иуда начал щёлкать пультом и все больше голых детей танцевали на камеру. Чем больше изображений сменялись, тем больше возбуждался Иуда. Я видел, как он ерзал на сиденье, в то время как глаза были вперены в экран.
Я закрыл глаза, пытаясь утихомирить биение сердца, когда в памяти всплыл разговор с Мэй. Когда я пытался убедить ее остаться со мной в общине. Страх в выражении её лица должен был заставить меня поверить ей, но я думал, что она лгала из-за Стикса... Но что если...
— Ты когда-нибудь участвовал в божественном единении? Когда-нибудь видел восьмилетнюю девочку, которую насиловали, удерживая ее ноги открытыми с помощью медвежьего капкана, потому что она слишком напугана, чтобы понять, что с ней происходит? Когда-нибудь врывался внутрь ребенка, Каин, потому что считаешь: это поможет тебе стать ближе к Богу и потому что так решил пророк? Ну, так участвовал?
Я замер.
— Участвовал? — подгоняла она меня.
— Это произошло с тобой? Здесь? — спросил я; от мысли, что Мэй насиловали ребёнком, меня заполнял гнев... — Мэй! Ответь мне! Тебя взяли... вот так... когда ты была... ребенком?
В глазах Мэй стояли слезы, и она кивнула.
— Говоришь, что никогда не был на братско-сестринском единении? — снова спросила она, на этот раз в неверии.
Я опустил голову, не в состоянии встретиться с ней взглядом.
— Я — наследник. Я по-прежнему чист, — проинформировал я. Я был взаперти всю жизнь. У меня не было настоящего представления, что творилось в общине под руководством моего дяди...
Злость охватила все мое тело, и когда Иуда снова подтолкнул меня посмотреть на проклятый экран, я прыгнул на ноги и заорал:
— Бл*дь.
Иуда поднялся на ноги, а я, запустив руку в волосы, пригвоздил его взглядом.
— Что это за херня, Иуда? Они дети! Маленькие дети и подростки танцуют на камеру для меня? Думаешь, я хочу ребенка? Считаешь, что я хочу трахать ребенка?
Иуда без эмоций отреагировал на мой выпад, пока я пытался успокоиться. Сделав глубокий вдох, я подошел к телевизору и выключил его. Тишина, наполнив комнату, была оглушительный, я мог слышать звук своего дыхания. Наконец, немного взяв себя в руки, повернулся к Иуде.
— Ты думаешь это нормально? Насиловать восьмилетнего ребенка?
Иуда свел брови в замешательстве.
— Это Божья воля.
Я покачал головой.
— Я не думаю, что по Божьей воле дети должны быть взяты таким способом, брат. Это варварски!
Затем шок наполнил каждую клетку моего тело, когда Иуда стиснул челюсти, а его лицо посуровело.
— Старый мужчина женился на молодой девушке в Библии. Это не новость для тебя, брат.
Распрямив плечи, я шагнул вперед и спросил:
— Ты брал детей в Дане Господней? Знаю, что ты присутствовал, но ты делал... это?
Иуда вздернул подбородок, демонстрируя гордость.
— Я уже дисциплинировал четырех во время их пробуждений.
Мне показалось, что меня пнули в живот.
— Нет...
— В действительности, — смело сказал Иуда, — я уже выбрал ребенка, которая станет моей следующей супругой, достигнув совершеннолетия. Она такая красивая, настолько красивая, что некоторое время я боялся, что она одна из Окаянных. Но уверен, что это не так.
Я глазел на брата и впервые в жизни он мне не нравился. Я знал, что Иуда восхищался подобной жизнью, и знал, что он вырос ближе к брату Луке. Но я не осознавал насколько ближе. Я не осознавал, что во время моего руководства, Иуда контролировал насилие над детьми.
— А твоя нынешняя супруга, — спросил я, в
