Бесов замолчал и полез во внутренний карман пиджака, достав из него белый платок с мелкой голубой клеткой по самому краю, потянулся к моему лицу. Я шарахнулась в сторону.
— Не дотрагивайся до меня, Бесов. Ты красиво рассказываешь, но как это относится к тому, что ты сейчас работаешь на Земянского?..
Бесов разжал мои пальцы, стиснутые в кулак, насильно всовывая платок.
— А вот это ты уже у своего папаши спроси, Снежана Булатовна. Я не горел желанием вникать во всё это, — Бесов мотнул головой, показывая на себя, — но пришлось. Тебе не понять.
— Нет уж, договаривай. Давай поставим все точки над i. Я хочу знать твою цену.
Прекрати! — рыкнул Бесов, — знаешь, по какой простой причине тебе будет недоступно понимание происходящего, Снежана? Да потому что ты же, блядь, белоручка. Ты ни одного дня не работала, ты на всём готовом, как та, сука, принцесса на горошине. Ты знаешь, что означает нести ответственность?.. Не только за свою шкуру, но за кого-то ещё. И не одного. Ты хоть что-то создала сама, а? Нет. А я въёбывал с шестнадцати лет. Всё, что у меня было, заработал и достиг сам. И когда ты вдруг узнаёшь, что твой мебельный склад внезапно сгорел дотла… Дотла, сука, ни одной щепки не осталось. Ну так получилось, просто совпало… Вот когда ты понимаешь, что на тебе, блядь, куча долгов, неисполненных договоров и возможных семейных неурядиц… Вот тогда ты понимаешь, что кочевряжиться уже нельзя. А надо разгребать дерьмо. Любым доступным способом. Так что это лишь компенсация причинённого вреда Тахировым. Земянский подсуетился… Надо же как-то исправить то, что произошло. Вот и всё, Снежинка.
Ласковое прозвище прозвучало издевательски нежно по сравнению с остальными его словами. Будто на самом деле влепил даже не звонкую пощёчину, но сильную оплеуху. Только звенит в голове, а внутри расползается пустота, пожирая всё.
— Заткнись, Бесов. И не смей никогда называть меня так. Вообще, лучше держись от меня подальше. Ты мне противен. В какую бы обёртку ты ни завернул свою правду, факты остаются прежними.
Я покрепче сжала клатч в руках и вернулась в ресторан. Пришлось. Теперь мне некуда бежать. Абсолютно. Никогда не думала, что моя жизнь превратится в подобный абсурд. А потом… на моём пути легло препятствие в виде Бесова Романа. Как будто внезапно попавший под ноги камушек, о который спотыкаешься и летишь лицом на асфальт. Больно и обречённо. Только сейчас понимаю: выхода из лабиринта не было. Я приняла ложное ответвление за путь к свободе. И стоило мне шагнуть в том направлении, как за моей спиной замуровали последнее отверстие, через которое пробивались лучи света.
Глава 39. Снежана
Можно было смириться со многим, но предательство Бесова ударило больнее всего. Он будто постоянно держал моё сердце зажатым между своих ладоней. И одним резким сжатием он стёр его в порошок. Вынуть — вынул, а вложить обратно было нечего. Я не помнила, как прошёл остаток вечера. Усталость накатывала удушливой волной. Я не ёрничала и не обменивалась язвительными комментариями с Земянским, как это было в последнее время. С таким же безразличным видом я отреагировала бы на случайно севшего на плечо комара. Просто мельтешащая помеха и больше ничего.
Последняя надежда рассыпалась прахом. Бесов оказался не лучше и не хуже прочих. Такой же, как все. С той лишь разницей, что чуть дольше простоял в синем углу ринга. Но в итоге сдался, нокаутированный фирменным ударом Земянского. Не было выбора — такую мысль мне пытался внушить Бесов? Временное увлечение. Сильное, болезненное, но временное. Возникшее внезапно и так же быстро растворившееся без следа. Он выглядел таким спокойным и собранным, разрывая мне душу своими словами, и равнодушно топчась по её осколкам. У него прошло, да. Моментально. Отпустило так же быстро, как накрыло. Поздравляю с выздоровлением, Бесов Роман. Выпишешь мне такой же рецепт?.. Потому что меня не отпускает. Это не просто симпатия и сексуальное влечение, но нечто большее, так прочно пустившее во мне корни, что вырвать не получается. Больная, обречённая биться о глухую стену любовь. Вопреки всему. Будто назло продолжает существовать там, где не должно остаться ничего.
Иногда любовь оставляет следы не только на сердце. В середине февраля меня начинает сваливать с ног утренняя усталость и противным комком подступает тошнота. Задержка. Простая арифметика… В тот день мы с Бесовым не успели уехать. И я благополучно забыла о таблетках, пребывая в стрессе и постоянно переживая за нас. Зря. Наверное, не нужно было тратить ни капли своего спокойствия на Бесова, удачливого настолько, что мне удалось забеременеть, пропустив всего один приём противозачаточных.
С каждым утром тошнота усиливается. И скоро меня начнёт выворачивать наизнанку так сильно, что никого не получится обмануть просто лёгким недомоганием и слабостью. В особенности внимательного Земянского. Он уже приглядывается ко мне, а в глазах читается новый, неподдельный интерес. И что он сделает, узнав о беременности? Отправит в больницу подчищать нежелательные следы?.. От мысли об этом всё внутри скручивается в тугой болезненный узел. Обойдёшься, Земянский. Нужно только забрать паспорт у любимого папочки.
Впервые за всё время, минувшее с начала года, я сама звоню родителям. Специально на домашний телефон. Трубку поднимает мама. Тон голоса меняется, теплеет, когда она услышала мой голос. Потом её голос слышится немного отдалённо. Понимаю, что она повернула голову немного в сторону, зовёт отца:
— Булат, Снежана…
Я усмехаюсь: мама даже половины шага в сторону не делает без Булата. Интересно, меня ждёт такое же будущее, под неусыпным контролем?
— Вы завтра будете дома? — спрашиваю я.
— Завтра же суббота? Да, мы будем дома.
— Приготовьте мой паспорт. Мне нужно его забрать. На кафедре попросили, неразбериха с документами.
— А ты…
Я не даю маме спросить ничего:
— Михаил в курсе и совершенно не против.
— Снежана, ты же знаешь…
— Да, знаю. Мы с Михаилом более или менее смогли найти общий язык.
— Хорошая новость. Ты больше не сердишься на отца из-за того происшествия?
— Не напоминайте мне о нём. Как оказалось, оно того не стоило. Я приеду в обед, хорошо?
