Прямо перед собой он увидел человека, сидящего с открытым ртом, удивленного и испуганного одновременно, человека огромного, в мятой полицейской форме, с взлохмаченной шевелюрой и родинкой на носу.
Он увидел себя.
Как же глупо я выгляжу, подумал он. Какой я недоразвитый, тупой жирный кретин.
Потом он вспомнил, что хотел успеть на «Поле чудес» и на этом его собственная мыслительная деятельность оборвалась.
Глава 17
Неделю он трезвел, поглядывая на визитку. Первые дни лета выдались дождливыми, пахучими, сладкими. Память вечерами прижимала настолько, что он, возвращаясь из больницы, сидел в баре, обхватив голову руками, не говоря ни слова.
Возле него стоял неизменный стакан с отверткой, только теперь Андрей почти к нему не прикасался.
— Чего не пьешь? — спросил Стас, заметив, что стакан, который он налил час назад, до сих пор полон.
— Не могу, — ответил Андрей. — Не лезет.
— Странно. Вчера лезло. Что-то случилось? — опытный бармен всегда видит настроение клиента и определяет его состояние лучше дипломированного психолога. В этом кроется популярность небольших баров, а не в выпивке, как многие думают.
— Мне тут предложили кое-что. Вот не знаю, соглашаться или нет. Очень странное предложение.
— Надеюсь, это не собрания анонимных алкоголиков? — Стас мельком взглянул на Андрея и затем рассмеялся: — Да ты не волнуйся, я не обеднею!
— Нет. Кое-что посерьезнее. Раньше бы я никогда в такое не полез, но теперь…
— Не криминал, надеюсь.
Андрей отодвинул стакан с ядовитым оранжевым содержимым.
— Налей мне кофе.
— Не поздновато для кофе?
— Двойной.
— С коньяком?
— С лимоном.
— И правда что-то стряслось, — пробормотал Стас, заправляя кофемашину.
Он принял заказ от официантки, разлил текилу, смешал пару коктейлей для влюбленной парочки, готовой приступить к любовным играм прямо в баре и, наконец, поставил дымящуюся чашку перед Андреем.
— Корица, перец, соль, имбирь…
— Имбирь.
Стас взял с полки пузырек и вытряс в чашку имбирную пыль.
— Ну-с… говори, пока меня на куски не разорвали. — Народ у барной стойки прибывал: клерки, служащие, студенты, девушки и юноши, в компании и по одиночке — каждый искал кроме выпивки возможность пообщаться, не остаться один на один с собственной тенью. — Что-то мне подсказывает, дело непростое.
Андрей кивнул.
— Если в двух словах, предложили побыть подопытным кроликом.
— Чего? Кем-кем?
— В институте вирусологии… кстати, слышал про такой?
Стас покачал головой:
— Нет. Хотя…
— …туда требуются добровольцы для испытания лекарств. Ничего сложного, вкалывают вакцину, сидишь там месяц или два под наблюдением врачей или ученых, не знаю, кто там у них. Потом выписывают домой, ведешь дневник самочувствия, записываешь показатели: пульс, давление, аллергические реакции. Короче, все, что вылазит. И за это неплохо платят.
Стас покосился на Андрея.
— Неплохо — это сколько?
— Не меньше, чем я зарабатываю написанием статей про кондиционеры и памперсы. Даже больше. Плюс страховка. На случай…
— …если что-то пойдет не так и ты превратишься в мутанта.
Андрей кивнул.
— Типа, как… — Стас запнулся, но Андрей продолжил.
— Да, ты прав. Как у Саши. У нее что-то пошло не так. Один случай из тысячи или даже из миллиона. Но… как раз такие случаи и должно выявлять тестирование.
Стас помолчал, разглядывая прозрачный бокал, висящий над стойкой бара, махнул рукой в сторону посетителей, требующих срочно свою выпивку, потом ответил:
— Не знаю, что тебе посоветовать. Ты, наверное, и так все решил… Дело, черт побери, опасное. Малейшая ошибка в расчетах, а у нас сам знаешь, все через пень колоду, и все, ты овощ. Никому не нужен, никто к тебе не придет поменять памперс, чувак. К тому же, как я понимаю, испытывают что-то новое, экспериментальное. Вакцины для новых типов вирусов. Помнишь, что в прошлом году зимой творилось? — Он нахмурился, потом раздраженно крикнул толпе «Иду!!! Две минуты подождите!». — Я тут стоял с утра до вечера, пока сам в итоге не слег, — таких историй наслушался, волосы дыбом вставали. Вечером пришел человек с работы, ничего не предвещало. Покашливал. А утром жена нашла холодного в постели рядышком. Скрюченного. Как тебе такое?
Андрей кивнул. Он слышал все эти истории не раз и не два; передаваясь из уст в уста, они обрастали новыми леденящими подробностями, раз от раза делаясь все ужаснее. Он не слишком верил слухам, но и полностью отрицать их было невозможно — на горячую линию звонили люди, утверждавшие, что лично готовы засвидетельствовать сказанное и после того, как количество звонков стало критическим, Лезнер сказал: «Мы, конечно, должны проверять все эти звонки, когда не оказывается помощь, врачи неверно или специально квалифицируют смерти, чтобы снизить статистику. Кто дежурил на горячей линии, вы это слышали. Но… у нас просто не хватит сил. И я с вами хочу посоветоваться — стоит ли нам дальше нагнетать эту истерию, публиковать это, или может, было бы правильнее дать народу передышку, успокоить…»
— Опасное, — подтвердил Андрей. — Завтра медкомиссия. Там, в институте.
— Так ты уже…
— Именно.
— Вот так вот. — Стас не знал, что и сказать. Он автоматически взял бутылку Финляндии и принялся разливать заказ для квадратного рабочего, с бороды которого на стойку капали крупные дождевые капли. — Хоть звони оттуда.
— Там запрещены телефоны.
— Чертовы кулички, сгинешь и с концами.
Родители Андрея умерли один за одним три года назад и получается, кроме Саши у него никого не было. Стас был прав.
— Если завтра пройду комиссию, встретимся через два месяца. Все это время буду там на стационаре. Вот, зашел попрощаться.
Стас попытался ответить что-то с юмором, но у него не вышло — лицо застыло, словно он провожал знакомого на верную смерть и не понимал, как вообще на такое можно решиться.
— Слушай… — Стас поставил перед бородатым рюмки. Тот опрокинул их залпом, одна за одной, даже не поморщившись.
