Он затушил сигарету о край урны, выбросил окурок.
— Как ты относишься к интуиции? — спросил Макс, внимательно глядя на меня.
— Полезная штука, — ответил я, немного удивившись такому вопросу.
— Я тоже так считаю, — парень вздохнул. — Поэтому, когда мне вчера захотелось прогуляться до туалета, я пошел.
Я опять предпочел отмолчаться.
— Я жил обычной жизнью, — Макс потер виски. — Кажется, это началось так давно. Я будто целую жизнь прожил с той поры.
Он вдруг как-то странно посмотрел на меня. Не тем стеклянным взглядом, другим. У меня внезапно возникло чувство, как будто по мне пробежали мягкие, почти невесомые лапки. Я прищурил левый глаз (его чуть защипало, видно от сигаретного дыма).
— Хотя сейчас я понимаю, я только и начал жить, — Макс отвел взгляд. — А до того лишь пытался не утонуть в болоте.
Он устремил взор куда-то вверх, в угол.
— Дни шли за днями, а я все пытался жить получше, — голос парня изменился. Он стал каким-то отстраненным что ли. — Но с каждым днем становилось все хуже. Я не жил, я существовал, как во сне. Работа, дом, работа. Пьянки по выходным.
Он вздохнул.
— А иногда проснешься ночью, и лежишь. В голове ни одной мысли, только какое-то непонятное, чертово хотение. Ожидание чего-то.
Макс достал пачку, взял сигарету.
— Медленное умирание, вот на что это похоже было. Хотелось в жизни чего-то другого, чем пописывать статейки, вытаскивая грязные трусы тех, кто наверху всего этого дерьма. Или высасывая из пальца сенсацию из того, как кто-то по-пьяни, что-то сделал.
Щелкнула зажигалка, зажегся огонек, отбросив пляшущие тени за его спиной. Синеватый дымок от сигареты заструился вверх.
— Друзей у меня не было. Собутыльники не в счет. Все свободное время, — он усмехнулся. — Свободное от «важных» дел, я пропадал в Инете. Общался. Тогда мне это казалось нормальным, иметь друзей там. Можно говорить, что хочешь, а не хочешь, просто не пишешь тому человеку, который надоел. Наверно, такое общение специально придумали, чтобы человек никогда не вылезал из всего этого. Чтобы не дай бог, не задумался, что он уже почти растение. Какими офигенно умными мы себе кажемся там, на всех этих долбанных форумах, чатах и в другой хрени. А поговоришь с таким «интересным» в реале, тошнит тянет. Куча дерьма и пафоса.
Макс в сердцах сплюнул в урну.
— И ведь я был таким же. Умнее всех, млять, — мрачно проговорил он.
Он несколько раз яростно затянулся. Мне (почему-то?) не захотелось вставлять в этот момент что-то свое. Я просто сидел и ждал продолжения.
— Кто знает, как бы я закончил, — голос парня зазвучал глухо, так как он опустил голову. — Стал бы очередным куском говна или просто сдох. Мне сейчас того Макса нисколько не жаль. Одни «хочу» в голове. Ну и что?
Он, казалось, уже сам с собой разговаривал.
— Ну и что? Да, нас обрабатывают, каждый день, каждую минуту, чтобы мы не забывали своего места. Чтобы гребли свое дерьмо и не лезли наверх. А кто забывает, того просто на обочину! И все грехи на него! Там он и загибается…
Он замолчал, но казалось, эти слова еще висят в воздухе. Я даже боялся вздохнуть погромче.
— Даже музыку и ту слушаем такую, чтоб не дай бог, не напрячь мозги. Два притопа, три прихлопа и пиздец. Нужно проще жить! Куда уж проще и так как скотина. Пожрать, потрахаться, да поспать. И плевать, кто доит! Лишь бы все это давали.
Он посмотрел на меня. Я даже поежился, такой яростный был этот взгляд.
— И ты это понял, так? — слова упали, будто булыжники. — И хотел это закончить?
Я хотел, было, возразить. Во мне вдруг проснулось желание поспорить. И вовсе не так! И неожиданно я понял, что…
Я лишь молча кивнул, нахмурясь.
— Но другой путь есть, — продолжил Макс, уже спокойным тоном. — У каждого. Нужно лишь просто увидеть его. И найти смелость пойти по нему. Поэтому, полагаю, я и очутился здесь. Я твоя ключевая точка…
* * *Я сидел на скамейке в парке. Было совсем по-летнему тепло. Прогуливались другие пациенты. И даже девчонки красивые попадались…
Что нового сказал Макс. Ничего. Я это и так все знал. Знал…
Но мирился с этим, наверно, в этом дело. Видел, слышал, морщился от пафосных речей произносимых с трибун, от жизнерадостных рекламных уговоров, но терпел.
Что произошло со мной в то утро? Честно говоря, я не решался до сих пор разматывать этот клубок. Зачем я поехал тогда? Зачем…
Я просто поехал. Я встал утром, побрился, долго стоял, смотрел на свое отражение в зеркале. Накануне мы закончили проект для одной сети строительных магазинов. Отметили. Не сильно, в меру.
И вдруг тогда я понял, что теперь, даже если меня не станет, наша с Олегом фирма будет и дальше работать. Ребят мы набрали грамотных, с фантазией. Способных потянуть любой проект, хоть «быстрожрачку» сделать, хоть выборы.
Мы веселились. Все было хорошо. А утром я впервые за долгое время встал без необходимости о чем-то думать, искать новые пути, новых клиентов.
И понял, что я никто.
В смысле, что я и есть работа. Еще немного всякой хрени, типа памяти, опыта. А так, я лишь винтик. Хитро сделанный, с оригинальной резьбой, но лишь винтик. Может даже и важный, но при необходимости, легко заменяемый.
Я смотрел на себя в зеркало, видел еще молодого парня, не красавца, но и не урода. По сравнению с тем, что я видел лет в тринадцать, небо и земля. Что же случилось дальше?
Я пошел на кухню. Сделал себе кофе. Вышел на балкон. Долго стоял, курил. Смотрел, как нехотя просыпается город в субботнее утро. Как красит в малиновый цвет окна напротив, восходящее солнце.
И не видел дальнейшей жизни.
Я не видел, что еще покорять. Жизнь наладилась, несколько лет упорного труда, на износ, бессонные ночи. Я даже за завтраком уже работал, листая
