Мужчина вздохнул.
— Мне потом рассказали, что мотоцикл мой буквально в комок железа превратился. Доктора все говорили, что я везунчик, если бы из седла не вылетел, то не лечили, а хоронили бы меня. А так только ключица, да сотрясение.
Борода устремил взгляд куда-то вдаль.
— А мне вот до сих пор кажется, что увидел я его. Седого. Увидел стоящий на обочине Урал. А рядом с ним его. Вот так…
* * *— Ты веришь своей интуиции? — спросил Макс.
Я удивленно посмотрел на него, но кивнул. Чего это он, одно и тоже спрашивает? Забыл что ли?
— Это хорошо, — сказал парень, будто не замечая моего удивления. — Тебе будет проще.
— В чем? — не удержался я от вопроса.
— Проще поверить, — чуть усмехнулся Макс. — Когда тебе покажется, что я горожу чушь, то послушай ее.
Странное вступление. Макс, как и вчера, пришел, когда я сидел в курилке. Прямо место встречи, которое не изменить. И то, правда, куда мы денемся с подводной лодки?
— Иногда, в прошлой жизни, — Максим говорил, смотря куда-то в стену, — Я мог выйти на балкон. Стоять и смотреть, как восходит солнце. И мне было хорошо…
… - Я как будто растворялся в алом мареве, — продолжил он, после паузы. — Все становилось неважным. Жизнь, проблемы, работа, люди. Они все оставались там, где-то за полыхающим кругом… В это время, все казалось другим. Таинственным… Наполнялось каким-то иным смыслом… Мне казалось, что вот еще чуть-чуть, и я пойму что-то очень важное…
— Но всходило солнце и все становилось привычным, серым, — на лицо Макса будто упал тень, настолько оно помрачнело. — И тот голос, что я уже почти понимал, снова пропадал в шуме дня.
Он на автомате затушил сигарету, которая догорела во время его монолога. Тут же достал следующую.
— Я потом начал избегать этих моментов, — парень мял сигарету в руках. — За эти несколько мгновений блаженства, потом приходилось платить днем, а то и больше уныния. И я, по тогдашней своей привычке, вместо того чтобы задуматься, почему так, просто сбежал. Сердце так тяжело слушать.
Он все мял сигарету, глядя невидящим взором в пол.
— Мы почему-то думаем, что будем жить вечно, — зазвучал опять его голос. — Что есть еще куча времени. Но вот заходит солнце, и понимаешь, что уже ничего не успеть. И так хочется вернуть тот миг, постоять на балконе, глядя, просто глядя, без цели, на светлеющую полоску неба.
Макс прикурил, наконец, сигарету.
— И понимаешь, как много упустил. Сколько осталось ненаписанных тобой стихов, несыгранных мелодий. Так мало успел сделать того, от чего полнит душу тихий свет, от которого на глаза наворачиваются слезы. Все! Ты уходишь, и не остается от тебя ничего. Только фото на памятнике.
Макс поморщился, потер ногу, вытянул ее вперед.
— И остается только тоска. Она начинает преследовать тебя, вылазя в самый неподходящий момент. Начинаешь ненавидеть вечера, не наполненные хоть чем нибудь, все начинает надоедать и раздражать. Люди, вещи, события… Все время хочется заснуть и не просыпаться. Ненавидишь утро, которое вырывает из спасительного сна, ненавидишь день, который никак не кончиться, ненавидишь вечер, бессмысленное шарахание из угла в угол…
Макс покрутил головой, разминая шею. Откинулся на стену, поднял глаза и стал глядеть в потолок.
— Ты пытаешься это все заглушить. Всем, что попадается под руки. На время отпускает. Уже не можешь долго находиться в одиночестве, убиваешь, как можешь, свободное время, наполняя его пьяным угаром, новыми знакомыми, имена которых потом, и не помнишь. И в конце концов срываешься.
Максим вздохнул, сбил столбик пепла в урну.
— Наступает момент, когда ты уже не можешь сдерживаться. Не остается сил, терпеть. И тебе не кажутся неправильными самые радикальные методы. Тебе стает плевать и на себя, и на жизнь, и на окружающих, и на запреты. Плевать на все… Наступает такое состояние, когда издерганный мозг просто выпадает в осадок. Просто отрубается и все. И первый же попавшийся вариант, принимается к исполнению…
Макс замолчал. В уши влезла звенящая тишина…
* * *Я никак не мог сосредоточиться на книге (Олег, по моей просьбе, их штук с десяток приволок). Картинка постоянно сбивалась и я вместо приключений главного героя, вместо горных кряжей Атлантора, воинов в доспехах, высоких стен замков, видел лишь буквы, строчки… Поймав себя на том, что я просто замираю и тупо гляжу на страницу, понял, что читать не получиться и со вздохом отложил книгу.
За окном буйствовал май. Тучи, что ходили кругами с утра, более-менее разошлись, и солнце беспрепятственно разливало свой свет. Пойти гульнуть что ли, что тут то сидеть?
Я увидел эту девушку, едва повернул за угол. Сначала что-то так, почти неуловимо. Но мозг, в условиях истощения впечатлениями, сразу ухватился за что-то новое.
Чем ближе она подходила, тем больше я понимал, то не зря, совсем не зря я обратил на нее внимание. Сначала я увидел движения. Как она шла! Не этой вихляющей походкой модной бля…, в смысле модной дамы, но и не попирала землю по манере феминисток и тому подобного «зверья».
Она просто шла. Легко и свободно, походкой человека, который привык много ходить. Но в тоже время… Мужики на нее оборачивались. Она шла не как самка. Она шла как женщина, настоящая женщина.
Боже мой, держите меня… Так она ко всему, еще и красива… Блин! Я опустил взгляд, чтоб (я не преувеличиваю!) придти в себя. Что реально у меня помутилось в глазах. Что за черт… даже сердце как-то не так забрякало. Надо же…
Я поднял снова взор, когда она уже проходила мимо меня. Ух! И почему-то не поворачивается язык, назвать ее как-нибудь «цыпочкой» или «лапочкой». Просто королева. Снежная.
Взгляд ее полоснул по мне, обдав таким холодом, что если бы я не знал, то подумал, что я,
