… Подхожу к дому. Не серой коробке многоквартирного муравейника, а собственному дому. Усадьба, как, шутя, говорила та женщина, которая девушкой бежала ко мне теплым весенним днем.
Слабая гордость, все же пробивается через поток уныния и грусти. Он красив, этот дом. Высокий, большой. Светлый, подсказывает память. Наличники резные, крашеные в разные цвета. На воротах целая картина. Три богатыря. Немного коряво, но это же не холст.
Подойдя, я сел на лавку возле забора. Даже не сел, а рухнул на нее. Трясущейся рукой стащил с головы кепку.
В груди сильно закололо. Вдруг перестало хватать воздуха, в глазах все расплылось.
Земля жестко ударила в бок. Сквозь туман услышал торопливые шаги, встревоженный голос. Крик. Женщина кричит…
… Белые халаты. Почему-то я смотрю на них сверху, на людей в белых халатах. Они суетятся, кричат что-то друг-другу. И вдруг его дернуло. Сильно. Потащило вниз, мгновенное ощущение падения…
… Лес. На другой стороне реки. Тени от туч пятнами ходили по лугу, который тянется от реки до деревьев. Он сидел на пригорке. За спиной стена из досок. В руках клюка. Руки лежащие на ней, будто пергаментные.
Женщина, та самая девушка, что бежала к нему по аллее. Уже совсем старая. Улыбаясь что-то говорит ему. Садиться рядом, показывает фотографии.
Он узнает людей на них. Вот тот младенец, которого он, кажется, еще недавно держал в руках, смотрит на него на фоне самолета. На плечах молодого парня, с красивым волевым лицом, четыре маленькие звездочки.
Девочка с косичками. Такая деловая. А на другой карточке, под руку с каким-то мужчиной. Вся в белом. Явно свадебное фото.
Тот мальчуган, которого он подкидывал в небо. С той девушкой, своей женой. А перед ними стоят еще три человека. Уже виденный в форме юноша, только сейчас в гражданке, девушка, чуть помоложе его, но с такими же пронзительными голубыми глазами. И мальчик, лет десяти. И такой же взгляд, но не голубых, а серых, как у матери, глаз.
Последнее фото. Девочка с косичками держит на руках ребенка. Почему-то одна. Я чувствую и жалость к ней, и злость на того, кого рядом с ней нет…
… Светлый сад. Я иду по нему, без осточертевшей палки. В теле воздушная легкость, как в детстве. Меня встречает женщина в таких светлых одеждах, что даже кажется, что они светятся. Я узнаю ее. Это она гладила маленького меня по голове. Она улыбается мне, я ей. Мне так хорошо. Ушла из груди привычная тяжесть, взгляд остр, без мутных пятен по бокам, не дрожат от усталости ноги. А какой воздух! И вдруг кольнула грусть. Кажется, будто зовет кто-то. Он так далеко, что еле слышно. Я будто что-то забыл сделать.
В растерянности останавливаюсь. Женщина кивает мне, все также улыбаясь, бесконечно доброй улыбкой…
… Люди. Сидят за столом. Черные одежды. Не слышно смеха. Та женщина, что показывала мне фотографии, сидит во главе стола. Она периодически поглаживает ладонью по скатерти, и время от времени бросает взгляд на чье-то фото, стоящее в шкафу с посудой.
Все те, кого я видел на фотографиях, сидят здесь. Та девочка с косичками, уже взрослая женщина. Рядом с ней девочка лет пяти, очень похожая на…
… На ту, что сидит во главе стола…
… Вспышка. Все скрывается в ослепительном свете…
… Под ухом шуршит. С трудом открываю глаза и вижу, не спеша крутящееся колесо. Об него трутся сухие стебли прошлогодней травы.
Откидывать стекло на шлеме нет нужды, так как стекла нет. Звук подъехавшей машины, голоса.
Кто-то трогает меня за плечо. Пытаюсь приподняться, резкая боль в ноге, чуть не выбивает только что вернувшееся сознание. Стон все же вырывается сквозь стиснутые зубы.
Правый глаз щиплет. Будто мыло в него попало. Я никого не вижу, только силуэты…
… Рывком сажусь на кровати. Окно. В нем звезды. Сквозь щелку в неплотно прикрытой двери, падает лучик света.
Опять этот сон. Вытерев рукой выступивший на лбу пот, чувствую как бешено бьется сердце. На возмущение уже нет сил. Каждую ночь одно и тоже. Когда же это закончиться…
В темноте не сразу нахожу костыли. Правый чуть поскрипывает, когда я иду по коридору. Навстречу попадается Света, дежурит сегодня.
— Что, голова опять болит? — спрашивает она.
— Да нет, просто покурить захотелось, — отвечаю улыбаясь.
— Герой! — отвечает она, укоризненно. — На тебе же лица нет, белый весь.
— Как нет? — притворно пугаюсь я, хватаясь за свой фейс. — Украли!!
— Может все-таки таблетку дать? — интересуется, улыбнувшись, девушка.
— Спасибо, Свет, — я тоже улыбаюсь. — Не надо. Сейчас, покурим, само пройдет.
В тишине ночи, слышно даже, как потрескивает табак в сигарете. И уж тем более слышно шаги. Да еще когда человек идет на костылях. Поэтому появление Макса для меня неожиданностью не стало.
— Хреново выглядишь, — сказал он, садясь рядом.
— Потому и в больнице, — ответил я.
— Опять сон? — спросил он.
Просто киваю. Помолчали, пыхая иногда сигаретами.
Макс докурил, бросил окурок в урну и зашел в туалет, точнее допрыгал, держась рукой за стену. Моя сигарета тоже закончилась. Надо пойти, прилечь, вдруг опять удастся, как позавчера, просто поспать.
Сердце замерло, когда я услышал тот сухой треск. Костыль! Второй бесполезно проехал по плитке, и я с ужасом понял, что лечу спиной вперед.
— Держу! — послышался голос и в спину уперлись руки.
И тут я инстинктивно оперся на больную ногу.
— А, дьявол! — буквально зарычал я, от боли, которая прошила тело, будто спицу воткнули.
Перед глазами поплыло…
… - Ну, как он? — послышался голос откуда-то издалека. Мужской голос.
— Да как. Не очень! — ответила уже женщина. — А он все хорохориться. Герой.
