Карлос мог посочувствовать, искренно, по-мужски. Хотя ему трудно было представить, как жена может что-то заставить делать. Нет жены — нет проблем.
— У нас передышка минут на пять, скоро новый автобус прибудет, — сказал Янош. — Как цыгане табором налетают.
Намек был ясен.
— Маленькая консультация, можно? — спросил Карлос.
Янош не возражал.
Карлос показал на смартфоне фотографию, которую прислал профессор.
— Что скажешь?
Мастер прищурился. Исключительно хитро и по-заговорщически.
— Вещь примитивная, но старинная, таких теперь не делают.
— А если кто-то захочет сделать?
— Ничего нет проще… Без росписи, глазури, простой обжиг. Только глина нужна хорошая.
— Почему?
— Кувшин немаленький, чтобы форму хорошо держала.
— На своем круге смог бы сделать?
— Чего не сделать… Товар не ходовой, покупать не будут. Никому настоящие вещи не нужны. Всем расписной ширпотреб подавай. Никто истинную красоту глины не понимает.
— Янош, уважаемый, если кто заказ на такой сделает, дай мне знать…
Сто евро перешли из рук Карлоса в кожаный кармашек на фартуке.
— Не сомневайся, испанец, свистну… Извини, мне прилавок в порядок привести…
Мастер отправился расставлять тарелки. Карлос повернул к выходу и чуть не столкнулся с входившим покупателем.
— О, какая встреча! Князь Польфи, мое почтение, — сказал Карлос, отдавая салют двумя пальцами.
Князь заулыбался натянуто, как будто не обрадовался встрече.
— Господин Карлос! Я как раз хотел к вам обратиться. По одному важному вопросу…
— К вашим услугам, князь… Может, выйдем на улицу?
И, подхватив Польфи за локоть, Карлос вытащил его из магазина. Чуть-чуть насильно. Как раз, когда подъехал очередной автобус, изливший поток восточных туристов, которые начали фотографировать все подряд. От толпы князь шарахнулся. Не пришлось уводить.
Они неспешно пошли по улице.
— Так какой у вас был вопрос? — напомнил Карлос. — Что разыскать для вашей чудесной коллекции?
— Вопрос… Мой вопрос… Вопрос в том… — князь никак не мог решиться. — Вы никогда не слышали про Изумрудную скрижаль?
— Думаю, нет человека, который не знал бы, что это такое.
— А что бы вы сказали как эксперт… — Польфи запнулся, — Если бы вам предложили ее купить?
— Невозможно, — ответил Карлос.
— Почему?
— Вам это известно лучше, чем мне. Легенда никогда не станет материальной.
— Но ведь нашли гомеровскую Трою…
— Это считается чуть ли не самым большим надувательством в истории археологии. Шлиман был еще тот проходимец.
— То есть вы исключаете существование скрижали Гермеса Трисмегиста?
— Исключать ничего нельзя, — сказал Карлос. — Для этого человеческого знания слишком мало. Быть может, она существует… Лежит в каком-нибудь примитивном глиняном кувшине, закопанном в аравийских песках. Кстати, а что привело вас в магазин Яноша? Неужели сувенирные тарелки?
Князь как-то странно глянул, испуганно и зло.
— Да вот, стала интересна тема глиняных изделий… Хочу разобраться в ней…
— Коллекционеру часто хочется расширить рамки одной темы… — с почтительным пониманием кивнул Карлос.
— Именно так…
Карлос достал смартфон и вывел фотографию кувшина.
— Кстати, князь, взгляните… Что скажете?
Польфи только бросил взгляд и остановился.
— По-моему, ничего особенного… Примитивная вещь.
— Да? А мне показалась интересной. Достаточно старинная. Все-таки шестой век до нашей эры…
— Откуда она у вас?
— Заказ, — коротко ответил Карлос. Пусть князь мечется в сомнениях: заказ купить или заказ продать? Что для консультанта по антиквариату одинаково возможно.
— Прошу простить, мне пора, — засуетился князь, развернулся и зашагал в противоположную сторону так быстро, чтобы Карлос не вздумал его догонять. Случайная встреча дала обоим пищу для размышлений. И задала вопросы, на которые не было ответов.
29
10 мая, вторник
Предместье Будапешта Сигетуйфалу
15.03 (GMT+1)
Все было готово. Старенькая камера, пишущая на аналоговую кассету, стояла на треножнике. Свет был собран со всего дома. В дело пошли и торшер, и настольные лампы, и даже лампы с большими абажурами, которыми украшали окна. Зачем так стараться? Гёза предлагал сделать съемку в саду, солнечного света в избытке. Шандор не согласился. Любительскую студию организовали в подвале. Стену затянули простыней, которую Гёза умыкнул из бельевого шкафа. Дверь была плотно закрыта, чтобы шум не проникал с улицы.
Шандор сел на столик, застеленный бумажной скатертью. Рядом он поставил кувшин. Гёза нацепил наушники от плеера и навел камеру, как хотел Шандор: прямо на уровне глаз. В кадр попадал и Шандор, и его кувшин. Звук будет записывать микрофон камеры.
— Проговори что-нибудь.
Шандор посчитал вслух трехзначные цифры, пока Гёза подкручивал уровень громкости.
— Можем.
Шандор прочистил горло.
— Как махну, отсчитай три секунды и начинай, — сказал Гёза. Он нажал кнопку REC и махнул.
Шандор выдержал длинную паузу и поднял взгляд на камеру.
— Мое имя Франсуа Шандор. Мне сорок пять лет, до недавнего времени я был сотрудником института Искусств и Археологии в Париже. Недавно меня уволили. Сообщение, которое я сейчас сделаю, продиктовано не обидой на увольнение и даже не смертью всех членов моей семьи. Необходимо, чтобы мир узнал правду… Делая это заявление, я нахожусь в твердом уме, полностью отдаю себе отчет в каждом сказанном слове и готов их подтвердить. Все началось с того, что не так давно я сделал археологическое открытие, которое может перевернуть наши знания о мире. Я искренне думал, что найду среди своих коллег-ученых не просто понимание важности этого открытия, а полную поддержку. Я сильно ошибался. Я не знал, что столкнусь с хорошо организованной, скрытой и никому не известной силой под названием Служба древностей Египта… Сразу хочу сказать, что к уважаемому министерству Египта эта организация в настоящее время не имеет прямого отношения. Они присвоили историческое название. Это совсем не тот повод,
