- Я хотела рассказать тебе, но не сразу. Я полагала, что ты еще не готова, не после вчерашнего разговора. Мы решили подождать хотя бы до твоего дня рождения, но Райя -
- Сказала, что я делала из него святого. Что мне нужно было возложить память о нем на алтарь моего самоуважения. Кто говорит такие вещи? - я издаю полусмешок, потому что знаю ответ. Сорайя Язва. Сорайя Суровая. Сорайя, женщина, которая, рискуя попасть в тюрьму сама, помогла мне покинуть страну после смерти Маркуса.
- Что такого, по ее мнению, я должна увидеть? Но ты считаешь, что не должна?
- Пока. - Айви заходит в кухню и начинает перекладывать чернослив и бумаги на столе. - Я не - не думала, что ты была готова. У нее добрые намерения, но она не знает, что у тебя все еще бывают дни, когда ты просыпаешься от слез.
Мне становится стыдно.
- Ты думала, я не слышала тебя? - немного печально спрашивает она.
Сжав губы, я качаю головой.
- Просто я не знаю, усложнит ли это все или улучшит. - Подавленно говорит она, вытаскивая спрятанную под кипой бумаг папку для документов. - Я надеялась, что нам удастся сохранить это в тайне, пока ты не придешь в себя. Почувствуешь себя сильнее, может. - Ее слова затихают, ее следующая фраза звучит примерно так же. - Райя обнаружила кое-что...недавно.
Она протягивает мне коробку в фирменной почтовой упаковке. Fed-Ex (FedEx Corporation — американская компания, предоставляющая почтовые, курьерские и другие услуги логистики по всему миру. Прим.пер.)
У меня руки дрожат, когда я забираю ее у нее.
- Что это? - я держу коробку, замерев, словно там бомба.
Айви выглядит так, словно ей неловко, хотя не отводит от меня своих глаз. Что говорит мне, эта посылка является бомбой другого вида. У нее такой взгляд, будто она хочет успокоить, но не в "все будет хорошо" значении. Он больше похож на "я тебя прикрою". Взгляд, от которого холодок пробегает по позвоночнику.
- Я точно не знаю. Я лишь знаю, что это значит. - Выражение ее лица беспокоит меня больше, чем коробка в руках. - Я лишь хочу, чтобы ты знала, что я не намеревалась скрывать это от тебя. Я бы с радостью...ну, не с радостью, но Райя собирала кое-какие твои вещи, которые она успела забрать из твоего дома. Она складывала их в коробки, чтобы отправить, и нашла... - Она указывает на коробку в моих руках. - Это.
Я разрываю упаковку и вытаскиваю содержимое, выложив его на стол. Я беру в руки сложенную выписку из банковской карты на имя Маркуса и чек из магазина нижнего белья Agent Provocateur. Ничего шокирующего, кроме цены.
- Это за одежду для сна, - говорю я, взяв чек. - Он - он купил мне это во время его последней командировки. - Крошечные затейливые кусочки серебристого кружева и атласа, больше предназначенные для того, чтобы его снимали в спальне, а не надевали для сна. Как оказалось, они не были использованы ни для того, ни для другого. Я даже этикетки не сняла, я была потрясена, когда нашла в шкафу подарочную коробочку, так как у нас уже какое-то время не было интимных отношений. - Интересно, что с ними случилось? - рассеяно спрашиваю я, представляя мимолетный, но все же нелепый образ Джорджа, садовника в нашем доме в Дубайе - последнее место, где мы жили - надевшего прозрачную сорочку и кружевной пеньюар во время стрижки газона в невыносимую жару.
- Думаю, это все где-то в коробке. Может среди вещей, которые Райе удалось упаковать? - паника отражается на ее лице прежде, чем она опускает голову, ее взгляд теперь прикован к столу.
Я беру другой счет; он из того же магазина, датированный следующим днем. В каждом чеке оплачены одинаковые предметы на одинаковую сумму.
- Должно быть, тут какая-то ошибка. Это поддельная кредитка?
- Мне бы хотелось этого, - почти шепчет Айви, прикасаясь к моей руке, когда я вытаскиваю содержимое конверта поменьше. Пачка фотографий падает на стол, и я ахаю.
Это фотографии личного помощника моего мужа в такой же сорочке и ажурном пеньюаре.
Толстая сука.
Глава восьмая.
Фин.
— Что ж, тогда это здорово, что он умер.
— Ну, я бы так не сказала.
— Но она ведь счастлива, что его здесь нет, так?
— Ну, наверно, но —
Лежа на животе на диване, я слушаю, как Наташа и Айви обсуждают на кухне громким шепотом преимущества моей нынешней ситуации, учитывая утренние откровения.
— Так в чем проблема?
— Иногда сочувствия бывает воз и маленькая тележка, — многозначительно говорит Айви.
— Я не понимаю. Он ей изменял — и не раз, если те выписки по кредитной карте и чувственные почти обнаженные снимки что-то значат — но она все еще грустит?
Чувственные — это правда. Тело его личного помощника выглядело в этих кусочках кружева лучше, чем мои скромные формы когда-либо. Не могу поверить, что была такой глупой.
— Ну, — Айви пытается снова, замолчав, вероятно, чтобы подобрать слова попроще. Более простые выражения? Муж — мертв. Фин — грустно. Может ей стоит взять свой телефон и воспользоваться смайлами. — Конечно же она все еще грустит. Он был ее мужем, и по-прежнему мертв, только сейчас, наравне со скорбью, она начнет испытывать безумную злость. Надеюсь, — добавляет она. Я практически чувствую, как она смотрит на меня сквозь стену. — Рано или поздно.
Личный гребанный помощник, я пытаюсь молча закипеть от ярости. Очень, мать твою, личный. Примите сообщение, мисс Каррерас, вплоть до самого основания моего члена.
Вы пробовали закипать от злости? Заставить себя испытать что-то вроде ярости в ответ? Почему я не матерюсь и не кричу? Разве это не лучший способ справиться со всем этим?
— Если бы ему не хватило здравого смысла умереть после того, как его член побывал во всех тех других щелках, — потому что, да, выясняется, что мой муж был тем еще фотографом—любителем, хотя я чувствую облегчение, что Райя не стала посылать снимки нескольких женщин. — Ему лучше было бы утонуть, если бы был моим
