- Капля в море, по сравнению с архивом Корпорации - подумал Кирилл Сергеевич. Ошибался я, думая, что у Леночки скучная работа, а выходит, ей очень повезло - бесплатный доступ к таким сокровищам. Кто-то разбавляет свою беспросветную жизнь, подключаясь ежедневно к телеэкранам, а кто-то в одиночестве питает ум и душу, читает книги, созревая в удивительную личность. Вдруг Кирилл Сергеевичу пришло на ум, что он что-то похожее, читал у Омара Хайяма и ему захотелось найти этот стих. Он отставил недопитый кофе и занялся поиском книги.
- Вот ты где - вынув книгу, сказал Кирилл Сергеевич и стал листать страницы. Найти нужный стих было несложно, поскольку он помнил, что основной темой была - жемчужина. Найдя нужный стих, Кирилл Сергеевич прочел:
“Как нужна для жемчужины полная тьма,
Так страданья нужны для души и ума.
Ты лишился всего и душа опустела?
Эта чаша наполнится снова сама!”
Кирилл Сергеевич сел в кресло и задумался. Он не был философом, но математический склад ума легко оперировал терминами и понятиями, свободно проникая в их суть.
- Чтобы в душе и сознании созрело что-либо ценное, - размышлял он, - нужны человеку испытания. Но преодолеть их без огромного терпения и смирения пред своей долей и не сломаться под их бременем…возможно ли? Леночка удивительная женщина, как жемчужина созрела в затворе своего одиночества. Я удивлялся, что ее держало на плаву, как она не сломалась под этим бременем, а Родик подсказал мне ответ - вера. “Если боль сильнее веры, они приходят к нам” - так кажется, он говорил. Выходит в ней есть кое-что более ценное, чем сохраненное сердце, это - вера.
Похоже, Родион кое-что упустил, говоря, что вместе с сердцами людей подвергли духовному обрезанию, он забыл про веру…
Кирилл Сергеевич встал и поставив книгу обратно на полку, подошел к окну. Огромная башня Корпорации сияла в лучах восходящего солнца, надменно вздымаясь над целым городом.
- А начиналось все с благих намерений - подумал Кирилл Сергеевич. А благими намерениями, как известно, выстелена дорога в ад. Если была бы возможность вернуть все обратно и сбросить с людей это ярмо… Но захотели бы сами люди, вернуть себе свободу и сердца, отданные на жертвенный алтарь прогресса.
Свой второй выходной день Елена Викторовна захотела провести с Кирилл Сергеевичем за домашним чаем и пирогом. Утро началось с похода в магазин, за необходимыми продуктами и до середины дня она неспешно стряпала. Свою небольшую квартирку Елена Викторовна всегда держала в идеальной чистоте, но все же еще раз прошлась внимательным взглядом по мебели в поисках пыли. Не зная вкусов и пристрастий Кирилл Сергеевича, она решила приготовить то, что нравилось самой и что у нее отлично получалось, а это были пироги. За кулинарными хлопотами Елена Викторовна вспоминала вчерашнюю встречу и ей становилось неловко и где-то даже стыдно, за свое высокоумие, которым она хотела блеснуть перед Кирилл Сергеевичем. И хотя на самом деле, все было прилично и достойно, но ей казалось, что где-то в глубине души все же взошел гордый росток самолюбия, который желал пробиться наружу и заявить - Я ничуть не глупее вас!
Ей было немного стыдно, за то, что она хвасталась своей причастностью к редким книгам, хотя и старалась держаться в рамках. Еще сыграла роль эта неловкая, затянувшаяся пауза в начале встречи, которую Кирилл Сергеевич сам бы наверно и не смог преодолеть из-за нахлынувшей робости, поэтому ей пришлось взять инициативу на себя. Зачастую люди начинают слишком много говорить, когда хотят заполнить подобные паузы или когда чувствуют себя неловко. Бывает так, что говорят всякие глупости, о которых позже жалеют. Молчать наедине друг с другом могут только те, кто понимают другого с полуслова, кто уже по одному жесту или повороту головы способен уловить настроение или даже вопрос. На первом свидании никто не молчит - думала Елена Викторовна, - вот я и говорила.
- В конечном счете, я же не несла всякую чепуху, и было видно, что ему действительно интересно - успокаивала она себя таким образом, расставляя в это время на стол приборы.
Точнее на журнальный столик, за которым они сидели в прошлый раз в гостиной. Был еще высокий стол на кухне, но не сажать же дорогого гостя на жесткий табурет. Подойдя к старому, но все еще крепкому серванту, Елена Викторовна стала снимать с полок свой любимый фарфоровый сервиз. Чайник, сливочник и чайные пары словно в танце закружились на столике накрытом большой ажурной салфеткой, которую она связала сама. Ей было очень интересно, обратит ли Кирилл Сергеевич внимание не только на ее начитанность, но еще и на другие способности. Ведь зачастую мужчины не замечают и не ценят скромных женских увлечений, считая их мелкими и не достойными своего внимания. А ведь отношения к человеку и складываются из таких вот мелочей.
Настоящие чувства сами подмечают то, чем живет другой и не скупятся на доброе слово и похвалу, а черствая душа как чиновник-бюрократ, не желающий вникать в жизнь близкого человека. Что было для Елены Викторовны особенно недопустимо при мысли об отношениях с мужчиной, так это - “протокольный режим”, особый, сложившийся за последние десятилетия формат отношений, когда семья превратилась в бюро по оказанию плотских утех и не более того. Хотя можно ли было удивляться появлению таких отношений, если настоящим чувствам и любви взяться было уже просто не откуда.
Новые синтетические сердца 5-го поколения, которые вот уже полгода так рьяно рекламировали по всем каналам, были усовершенствованы настолько, что могли имитировать очень много различных чувств живого человека, но среди них не было только любви.
- Любопытно - размышляла Елена Викторовна, протирая влажной салфеткой тончайшую фарфоровую чашку, - Они случайно забыли включить в список любовь или намеренно? Хотя, что толку в искусственно имитированной любви? Даже в те времена, когда все люди были с живыми сердцами, настоящая любовь уже была большой редкостью. Люди виртуозно имитировали настоящие чувства тонким лицемерием, без всяких программ, владея настройкой своих лживых сердец, как профессиональный музыкант.
- Что же выходит? - думала Елена Викторовна,
