– Однако! Прав поэт, никогда не возвращайся в прежние места. Из-за воспоминаний я недопустимо размяк, ты меня не остановил, и мы выбились из графика. А в Москве рабочий день уже закончился. Скоро сюда понаедут из города, будет полно свидетелей. Поэтому поспешим. Сто метров по дороге, потом налево и направо. Дом номер один – в начале аллеи…
Не знаю, сколько всего резиденций у Владлена Сверчкова, но эта, в Улитине, выглядела аскетично: всего два этажа плюс мансарда. Вокруг дома, за полуметровым деревянным штакетником, зеленел палисадник. Казалось, здесь обитает не крупная федеральная акула, а муниципальная плотва, вроде начальника райотдела полиции или даже инспектора по налогам.
– Что-то скромненько, – удивился я. – Дома, которые в центре, смотрятся гораздо круче.
Мы разглядывали здание, скрываясь за толстыми стволами окрестных дубов. Фишер не хотел, чтобы у хозяина был шанс увидеть нас раньше времени через окно.
– Те, что в центре, это новострои, – снисходительно объяснил Вилли Максович. – Не ведись на туфту, деточка. Форса много, а фундаменты хлипкие и стены в один кирпич. А номер первый – из прошлой жизни, тогда строили надежней. Раньше тут жил, по-моему, племянник валютчика Рокотова, а после него теща замначальника Октябрьской железной дороги – я ей новую проводку в подвале делал. Этот Сверчков очень неглуп, раз не стал здесь ничего переделывать. Да и место козырное, самое лучшее в поселке. С трех сторон шумит дубрава, с четвертой – река. Можно из окна нырять в Жуковку. Правда, пока не советую, вода сегодня холодна для купания, уж поверь мне на слово… Однако мы с тобой опять точим лясы, а пора бы уже за работу.
Фишер сложил ладони биноклем и еще раз внимательно оглядел коттедж.
– Слабое место – левый фланг, – сообщил он. – Куст шиповника разросся и почти полностью закрывает второе от угла окно первого этажа. А напротив второго окна этажом выше – ветви дуба, и там сплошная листва. По всей вертикали образуется мертвая зона, наша задача – в нее вписаться. Я иду первым, ты строго за мной и не вздумай заниматься самодеятельностью.
Две минуты спустя Фишер уже стоял, спиной прижавшись к двери, а я подавал ему на вытянутых руках всю ту же цветочную корзину. Только теперь она была обвязана черной муаровой лентой и превратилась в подобие траурного венка. «Внезапный визит служащего похоронного бюро деморализует любого, – заранее объяснил мне старик. – Я звоню, говорю про венок, Сверчков пугается, и мы берем его врасплох. Срабатывает на 99 процентов».
Победил, однако, тот самый единственный процент. На звонок в доме не отреагировали вообще. И сколько бы потом мы ни трезвонили, ни стучали в дверь, ни барабанили в стекла, уже не таясь, никто не открыл. Едва ли Сверчков прятался от нас. За окнами было темно. Не мелькали тени, не колыхнулась ни одна занавеска. Из-за дверей не донеслось ни шорохов, ни скрипа половиц. Дом номер один был попросту безлюден. Пуст, как ореховая скорлупа.
Увертливый советник президента отбыл на сафари раньше срока, подумал я. Мы опоздали с визитом. И что теперь будет? Я вопросительно взглянул на Фишера. Фишер был безмятежен.
– Спокойно, Иннокентий, – сказал он. – Ты же знаешь: резервный план у нас есть всегда.
Глава двадцатая. Поиски наугад
Из наружного кармана Вилли Максович достал две пары тонких резиновых перчаток. Надел свою пару, убедился, что и я надел свою, а потом спросил:
– В чем главное преимущество шпиона? – И, не дожидаясь моего ответа, объяснил: – В том, что он не капризен. Он использует те возможности, которые ему предоставлены. Хозяин на месте? Отлично, с ним можно поболтать. Хозяин свалил? Тоже неплохо – устроим шмон. У Сверчкова в резиденции наверняка найдется что-нибудь полезное для нас, надо лишь поискать и не наследить. А если некому пригласить нас в дом, пригласим себя сами. Добрые намерения плюс качественная отмычка – надежный залог всякого гостеприимства…
Отмычка, впрочем, не пригодилась. Когда мы по очереди исследовали двустворчатые окна, одно из них оказалось закрыто не до упора: сбоку обнаружился большой зазор.
– Вот они, кремлевские мечтатели, – усмехнулся Фищер. – Сгорают на ерунде. Это же импортные окна, нежные в обращении. За ними следить надо, а не клювом щелкать.
Лезвием складного ножа Вилли Максович стал осторожно расширять найденную щель.
– Я тебе про товарища Шепилова не рассказывал? – спросил меня он. – Тоже пострадал от своей рассеянности. Шел в комнату, попал в другую. А там заседала антипартийная группа. Ну и выгнали бедолагу из ЦК. А не ошибся бы дверью, был бы в шоколаде … Вуаля! Путь свободен.
Старик подцепил раму пальцами и потянул на себя. Створка раскрылась, как раковина. Фишер отодвинул штору, забросил в комнату цветочную корзинку, а следом запрыгнул сам. Из окна он протянул руку и, когда я за нее ухватился, выдернул меня с улицы, словно репку. Только дедке Вилли не понадобилась помощь ни жучки, ни курочки Рябы, ни даже златовласки Рапунцель.
Я залетел в комнату, оказавшуюся гостиной, и приземлился между длинным роялем, одетым в серый чехол, и высоким креслом, смахивающим на трон из комиксов про войну Стерхов и Клонистеров. Фишер закрыл окно, задернул штору, окинул взглядом гостиную, всю забитую красивыми вещами, поцокал языком, глядя на картины и статуэтки, и сказал с неудовольствием:
– Эстет!
– Что-что? – не понял я.
– Эстет, говорю, наш Сверчков. Ну то есть любитель всякого антиквариата и прочей хурды-мурды. Здесь такой хламовник, что нам с тобой и недели не хватит все пересмотреть. Поэтому действуем по сокращенной программе. Ты берешь комнаты на первом этаже, я – на втором. Ванная и санузел – твои, мансарда, подвал и гараж – мои. Кухню и кладовки потом осмотрим вместе. Прежде всего обращай внимание на пыль, как я тебя учил. Там, где она не потревожена, тебе тоже делать нечего, а места, где она вытерта или есть свежие следы, изучай.
Вилли Максович извлек из заднего кармана джинсов два свернутых клеенчатых пакета, непрозрачных и на вид довольно прочных, а из наружного кармана куртки – два фонарика, похожих на толстые укороченные карандаши. Один пакет и один фонарик предназначались мне.
– Вот и сгодились, – сказал Фишер. – Не зря я их припас. Батареек хватит надолго, но пока не стемнеет, не включай. На аллее мы крайние, то есть случайно мимо дома никто не пройдет. Занавески тоже в плюс. Но все-таки нам лучше побыть невидимками. Старайся не шуметь, ничего не разбей и не увлекайся раритетами – они уж точно к пионерчикам нас не приведут. Вообрази себя эстетом и ищи то, что необычно, перпендикулярно этому, что не вписывается в ряд, а выпадает из него. Проверь подоконники – на них что-нибудь по забывчивости оставляют. Проверь корзины для мусора, особенно в кабинете. Проверь телеграфный аппарат и трубу пневмопочты – там могут быть свежие депеши. Увидишь календари или ежедневники – хватай, там
