Пока они шли вдоль подножья холмов, Атрей напоминал себе, что нужно быть готовым ко всему. Дорога сюда оказалась уж слишком легкой.
– Как ты думаешь, может, на последнем этапе я понесу ее? – робко спросил Атрей.
– Я тебе уже сказал, дважды повторять не буду, – ответил Кратос, не оборачиваясь.
– Но почему? – Атрея рассердило упрямство отца.
Кратос даже не потрудился задуматься об ответе. Он не понимал, с какой стати ему потакать сыну, пусть даже ненадолго. Пока останки его жены находились у него, ему казалось, что она до сих пор присутствует в его жизни. А если передать их Атрею, пусть даже на секунду, то все горе, которое подавляет в себе мальчик, может выйти на поверхность. Он подавил в себе желание дотронуться до висевшего на поясе кожаного мешочка, чтобы убедиться, что она по-прежнему рядом, как бывало тогда, когда они разделяли общее ложе. Если закрыть глаза, то можно представить ее лицо, представить, как она смотрит на него и улыбается – как и улыбалась тогда, когда они лежали вместе.
– Все равно она мне дороже, чем тебе! – сказал Атрей.
Кратос резко остановился.
– Что ты сказал?! – прорычал он, гневно сжал челюсти и обернулся, чтобы посмотреть на Атрея.
На его лбу пульсировали вены. Атрей никогда раньше не видел настолько яростного выражения на лице своего отца. В это мгновение Кратоса сдержали не слова сына, а слова его жены. «Он всего лишь ребенок. Это самое главное, что ты должен помнить, Кратос».
Атрей же впервые осознал, что его слова могут ранить даже такого сильного и бесстрашного мужчину, как его отец. Нужно было исправить свою ошибку, как-то выпутаться из положения, в которое он попал по своей глупости.
– Я просто хотел сказать… Я проводил с ней больше времени. А ты часто охотился.
– Будет лучше, если ты помолчишь, – в голосе Кратоса отчетливо послышался холод.
– Хорошо, – сказал Атрей.
Кратос повернулся и пошел дальше решительным шагом. Атрей держался чуть позади. Ему хотелось побыть наедине с собой, чтобы справиться с бушующей внутри него бурей эмоций. Его отец не понимал, насколько мальчик одинок.
Он потерял мать. Теперь у него не было самого близкого человека в жизни. С отцом у него никогда не будет таких отношений, как с матерью. Похоже, отец вообще не знает, как это – быть отцом. Он вообще когда-нибудь заботился о нем, как заботятся о своих детях настоящие отцы? Атрей чувствовал, что ему придется еще очень долго испытывать это одиночество. Мальчик сошел с тропы чуть в сторону и представил, как уходит прочь и скрывается в лесу. Интересно, что будет тогда? Скоро ли его отец заметит, что он пропал? И не будет ли ему все равно?
Невольно Атрей потрогал стрелы, пересчитывая их. Всего девятнадцать штук, и еще охотничий нож. Он сможет выжить сам. Но что он делает? Как можно даже думать о том, чтобы покинуть отца?
Взгляд Атрея помрачнел, когда он увидел, что отец даже не обернулся, чтобы убедиться в его присутствии. Наверное, он рассердил его настолько, что отцу действительно теперь все равно, идет сын за ним или нет. Пожалуй, ему даже станет легче, если он обернется и увидит, что сын исчез.
При этой мысли сердце мальчика охватила такая тоска, что ему показалось, будто он сейчас упадет и не сможет даже пошевелиться. Но тут в его голове прозвучал голос матери. Она не хотела, чтобы ее сын сбежал. Если он покинет отца, то опозорит себя, и от этого ей будет очень грустно.
– Поспеши, мальчик, – позвал его Кратос, стоя посреди тропы в дюжине шагов перед ним.
Атрей поднял голову и посмотрел за отца, на каменную арку, ведущую к проходу под высокой горой. Мальчик отогнал от себя все печальные мысли и вернулся к настоящему. Он старался не смотреть на кожаный мешочек на поясе отца. Он понимал, что мать ожидала от него послушания и отказа от своих переживаний. Мать гордилась бы сыном, даже если отец и не обращает на него внимания.
Небо затянулось тучами. Кратос раскрыл дверные створки под аркой, открывая темный мрачный проход. За ним виднелась поляна, на которой орудовал инструментами какой-то невысокий мужчина, ростом не выше Атрея, но старше и гораздо более мускулистый, лысый и бородатый. Облачен он был в золотистую броню и в защитные перчатки, доходившие ему до локтей. Незнакомец возился с каким-то механизмом, освещенным мерцающим костром. Человек обернулся, и на его лице заплясали отблески пламени.
Глава 15
На расстеленных по земле широких кусках ткани лежали несколько грубо сконструированных шестерен и рычагов. Чуть поодаль, на платформе перед открытым ящиком с механизмом стоял невысокий мужчина и вращал что-то грубым ключом. Из ящика выходил длинный кабель, тянувшийся к горе.
Заметив их, человечек встал на ноги.
– Прошу прощения, – заговорил он переливчатым голосом, – но откуда у тебя этот топор?
Он не сводил глаз с оружия.
– Это тебя не касается, – ответил Кратос.
Человек вышел на тропу и преградил им тем самым путь, хотя, по всей видимости, ему было очень неприятно им досаждать. Весь его вид говорил о том, что он был готов просить прощения за свою грубость.
– Да, я с этим не спорю… Но я спрашиваю, потому что знаю это оружие. Он один из наших. Но мы его делали не для тебя.
– Прочь с дороги, жалкий гном! – буркнул Кратос.
– Меня зовут Синдри. Не называйте меня гномом.
– Но ты же гном, – сказал Атрей, как нечто само собой разумеющееся, но заслужил лишь гневный взгляд в ответ.
Несмотря на то, что Кратос шагнул ему навстречу, Синдри остался стоять на месте, пусть и съежился перед превосходящим его по росту громилой с каменной решимостью на лице.
– Я не отойду, – сказал Синдри, причем в его голосе чувствовалось столько силы, сколько не было во всем его теле. – Видишь ли, та, для кого мы сделали этот топор… – он замялся, – ну, понимаешь… она была мне… очень дорога. И я буду… рассержен, если окажется… что ты с ней что-то сделал.
– И что с того? Ты заберешь его у меня силой? – Кратос рассматривал человечка едва ли не с насмешкой.
– Я бы предпочел, чтобы ты отдал его без боя! – выпалил Синдри, проглотив страх.
– Это мамин топор, – пояснил Атрей, надеясь, что его слова спасут этому человечку жизнь. – Она отдала его отцу перед смертью.
Кратос неодобрительно посмотрел на сына. Ему не нужна была дипломатическая поддержка, чтобы разобраться с этим дерзким карликом.
– Фэй умерла? – пробормотал Синдри, словно разговаривая с самим собой.
– Откуда ты ее знаешь? – сурово спросил Кратос. – И почему ты сделал топор для нее?
Вопросы пролетели мимо ушей Синдри. Весь его вид выражал крайнюю печаль. Он опустил руки,
