– Солнце, – произнес Атрей.
– Путь наружу, – сказал Кратос.
Метнув топор, Кратос перерубил цепь, сдерживающую противовес, и все помещение начало медленно подниматься по шахте, как гигантский лифт.
– Наша цель так близка, – сказал Атрей.
– Сядь, – сказал Кратос.
Сейчас им ничего не угрожало, но заняться также было нечем, пока подъемник доставлял их обратно к солнечному свету.
– Зачем? – спросил Атрей, но, посмотрев на лицо отца, послушался. Кратос опустился на пол рядом с ним. Порывшись в походном мешке, он вынул фляжку в виде рога, которую подобрал в сокровищнице.
– Это вино. С острова Лемнос, который недалеко от моей родины.
Атрей пододвинулся ближе. Отец редко рассказывал ему о своей прошлой жизни, а ведь мальчику так хотелось о ней узнать! Но он сдерживался и не задавал вопросов, боясь, что они только заставят отца вновь замолчать.
– Лемнос, – медленно повторил он, словно пробуя это греческое название на вкус.
Кратос зубам вытащил пробку и протянул флягу мальчику.
– За окончание пути.
Атрей поднес горлышко ко рту и принюхался к странному запаху.
– Пахнет тухлыми яйцами. Оно не скисло?
– Кто знает.
Вдыхая только ртом, мальчик рискнул втянуть немного жидкости, попавшей на язык. И тут же поморщился, едва не задохнувшись. Но он заставил себя проглотить вино – настоящий мужчина не воротит нос от крепкого напитка. Справившись с этим, он протянул флягу обратно.
Кратос допил остатки вина, не отрывая взора от мальчика. Затем с каменным лицом бросил флягу через плечо. И только потом улыбнулся.
Атрей улыбнулся в ответ, все еще не уверенный в том, что ему удастся удержать в себе эту странную жидкость.
Так они сидели, поглядывая на солнечные лучи, в которых плясали пылинки. Атрею многое хотелось сказать, но он не решался начать беседу. Рядом с матерью он никогда не чувствовал себя настолько неловко – она всегда знала, о чем поговорить.
– Не хочу забывать о ней, – пробормотал он, когда его сердце охватила отразившаяся на лице грусть.
В глубине души он сердился на себя за эти чувства и за то, что не смог их скрыть. Разве он не должен вести себя, как бог? Должен ли он вообще испытывать какие-то чувства к людям? Может, поэтому его отец всегда такой сердитый? Может, богам запрещено испытывать чувства к смертным, или, по крайней мере, они должны их избегать?
Атрей посмотрел на отца, надеясь найти ответ на свои вопросы. Кратос же лишь слегка кивнул, показав головой на солнечный свет.
– Почему ты оставил родину и пришел сюда? Это из-за тех других богов?
Кратос не ответил. В данном случае лучшим решением было молчание. Он видел столько смертей и страданий, что уже не знал, как к ним относиться.
– Тюр доказал, что бывают хорошие боги. Ты же хороший, правда? Ты убиваешь только тех, кто этого заслуживает.
Перед мысленным взором Кратоса вдруг промелькнула целая лавина жутких видений: десятки людей, павших под его не ведающими жалости клинками. Но на лице Бога войны не отразилось и тени чувств; оно оставалось каменным, лишенным всякой страсти.
– Да, вот только кто может об этом судить? – вставил свое слово Мимир.
– Молчи, голова. Мы можем судить, – прервал его Атрей.
– О. Теперь ты говоришь совсем, как твой отец, – язвительно произнес Мимир.
Мгновение спустя они вышли из шахты и оказались на мосту через кратер. Вдали вырисовывались очертания высокой горы.
– Готов? – спросил Кратос.
– Готов, – уверенно кивнул Атрей.
Пора действовать как настоящий бог.
Глава 43
– Итак, резец у нас есть, руна есть. Теперь можно идти к великанам? – спросил Атрей у головы Мимира.
– Да. Возвращайтесь на вершину, где вы меня нашли, и откроем мост.
– Мы идем, куда хотим, делаем, что хотим, а теперь пойдем искать великанов! – возбужденно воскликнул Атрей.
Они продолжили путь. С каждым шагом в Кратосе росла настороженность. Что-то было не так. Он чувствовал это, хотя и не мог пока понять, в чем дело.
– Ты понимаешь, что мы будем первыми богами, которые ступят на земли великанов после Одина и Тюра? Это же важно! Но… что, если мы придем в Ётунхейм, а там великанов тоже нет? – спросил Атрей.
– Для нас это не имеет значения. Главное – выполнить волю твоей матери.
Снова наступило молчание. Они двигались к вершине Мидгарда, но Кратоса не оставляло беспокойство.
– Может, теперь я ее понесу?
Кратос продолжал идти, делая вид, что не расслышал вопроса.
– Нет, – промолвил он чуть погодя с твердой решимостью, пресекая дальнейшие вопросы.
– Но почему? Мы ведь почти пришли. И после того, через что мы прошли, ты же знаешь, что я справлюсь.
Кратос молчал и даже не оборачивался.
– Ну ладно. Неси сам, – сказал наконец Атрей.
Слова мальчика почему-то болью отозвались в сердце Кратоса. Атрей замедлил ход и задумался. Кратос убыстрил шаг, молча обгоняя сына.
Тропа сделала резкий поворот. Обогнув нависающие над ней ветви вяза и ивы, они резко остановились. У отвесного обрыва справа, пошатываясь, стоял Моди, хотя его было трудно узнать из-за синяков и пятен крови. Он медленно заковылял к ним, опираясь на меч. Из опухших и потрескавшихся губ с трудом вырвались слова:
– Тор… обвинил меня… меня в том, что я не спас Магни. Родной отец назвал меня трусом!
– И словами, видно, не обошелся. Ступай прочь, или мы добавим, – сказал Кратос.
– Я убью вас! – воскликнул Моди.
Кратос лишь рассмеялся, когда Моди, спотыкаясь, попытался подойти к мальчику. Подкосившиеся ноги подвели его, и он упал, не дойдя до них на расстояние меча. Ему оставалось только беспомощно лежать на каменистой земле и корчиться от боли.
Атрей подошел к тяжело дышащему полубогу и встал, горделиво расставив ноги и наблюдая за этим жалким зрелищем. Моди дернулся и поднял голову. На его лице отразилась смесь печали, отчаяния и осознания своего поражения.
Не говоря ни слова, Атрей вынул нож, оглянулся через плечо в поисках одобрения со стороны отца, и занес над головой клинок.
Кратос перехватил руку сына.
– Нет. Он побежден… не стоит его убивать.
– Он заплатит за слова о маме, – процедил Атрей.
– Я сказал нет! – отчеканил Кратос, заставляя своего сына повиноваться.
Он отпустил руку мальчика, только когда почувствовал, как тот перестал сопротивляться. Атрей послушался – на время…
– Но мы боги! Мы можем делать все, что захотим… Вершить справедливость.
Его слова заставили Моди мерзко усмехнуться.
– Так я сказал твоей матери… перед тем… как взял ее.
Кратос снова попытался удержать руку сына. Но не успел.
– Теперь ты умрешь! – воскликнул Атрей и точным движением погрузил лезвие в шею Моди, с наслаждением наблюдая за тем, как во все стороны брызжет темная кровь.
– Атрей!
Кратос отдернул его от Моди, который пробормотал что-то нечленораздельное и, напрягая последние силы, отчаянно пополз к краю обрыва.
Атрей постоял, чувствуя, как его переполняет ярость, и, дернувшись, вырвался из хватки отца, подбежал к обрыву и пнул Моди, исчезнувшего во тьме внизу.
– Что ты творишь? – Кратос схватил за плечи сына.
С настораживающим спокойствием
