– Гнев Одина не заставит себя ждать… – начал было Мимир.
– Довольно об Одине и его глупой семейке. Нас, богов, это что, должно волновать? – перебил его Атрей и добавил спокойно: – Этот нож получше, чем мамин.
У Кратоса засосало под ложечкой. Что происходит? Как он позволил своему сыну настолько измениться?
– Ты убил вопреки моему запрету. Вышел из себя.
Ответный взгляд Атрея был пустым, лишенным души. На его лице застыло то же выражение, какое было у Кратоса много лет назад.
– Я что, должен спрашивать разрешение на убийство? Ты сам учил меня убивать. И был неплохим учителем.
Кратос опустился на колено, крепко сжимая плечо Атрея, чтобы тот не отрывал взгляда от него.
– Я учил тебя выживать. Мы боги, мальчик, и потому мы заметная цель. Теперь отныне и до конца времен ты отмечен. Да, я учу тебя убивать… но лишь для того, чтобы защищаться. И никогда для забавы!
– А как насчет справедливости?
Между ними повисло неловкое молчание.
– Да он все равно никому не был нужен. Какая разница?
Сердце у Кратоса екнуло.
– Убийство бога приводит к последствиям.
– Каким? Откуда ты знаешь?
Кратос не ответил, и мальчик в ярости повторил:
– Откуда ты знаешь?
– Язык свой придержи, мальчишка. Второй раз повторять не буду.
Он отпустил сына, и Атрей отошел, потирая плечо. Кратос наблюдал, как его сын бежит прочь. Это уже не простодушный мальчик. В нем Бог войны видел отражение своих собственных худших черт. Зрелище это ранило его душу. Фэй возненавидела бы его за то, что он сделал с их сыном.
Чуть погодя деревья поредели, уступив место зарослям пожухлой травы у вершины горы. Чувство неминуемой опасности захлестнуло сознание Кратоса. Что-то тревожное было совсем рядом.
– Осторожно, Атрей. Если племянник нас нашел, то и дядя должен быть поблизости.
– Хорошо. Мне есть что ему сказать.
– Нет. Ты не будешь вмешиваться. Я сам разберусь. Понял?
– Как я могу чему-то научиться, если ты не учишь?
– Ты не внемлешь моим урокам.
– Я делал все, что ты говорил, а взамен хотел лишь правды.
Кратос не ответил. Мальчик явно что-то хочет выпытать у него – то, в чем Кратос не желал признаваться. Боится ли он того, что превратился в чудовище, как говорила Афина? Сам ли он творил все эти злодеяния, или его заставили? Он подумал о своем собственном отце, но тут же постарался прогнать эту мысль, рассеянно глядя на сына. Что он видит на самом деле?
– Откуда у тебя эти клинки?
Перед мысленным взором Кратоса вновь пронеслись отрубленные конечности, головы и кровоточащие куски тел с вываливающимися внутренностями.
– Почему ты их прятал?
Отец продолжал молчать.
– Ну ладно, – пробормотал мальчик и обратился к голове Мимира: – Мимир, представляешь? Я уже знаю все, что мне нужно. Мне незачем больше учиться.
– Э-э… поздравляю, – неуверенно промолвил Мимир.
Глава 44
На вершине их встретило с полдюжины драугров, выбравшихся из кустов. Гнев Атрея усилился; он стремительно выпускал стрелы, уже не заботясь о том, чтобы как следует прицелиться, и яростно кричал. Этим он напоминал прежнего Кратоса, безжалостно разделывавшегося с врагами. Все яснее проявлялись признаки того, что сын идет по той дороге, от которой Кратос хотел его уберечь. Неужели такова судьба мальчика? Неужели ничто нельзя изменить, сколько ни пытайся?
– Мальчик, руна, – сказал Кратос, как только с врагами было покончено.
Атрей, не поморщившись, ткнул кончиком охотничьего ножа свой палец и кровью начертил Черную руну на поверхности каменного выступа – потайной двери на мост Биврёста.
– Вырежи, – показал он на знак.
Кратос вырезал очертания руны волшебным резцом. По всему задрожавшему камню пошли волны магического света. Каменный выступ раскололся, и из расширяющегося проема полилось ослепляющее сияние.
– Получилось. Идем! – воскликнул Атрей.
Они приблизились к мосту в иной мир, окутанному исходящей от врат энергией, и остановились, прикрывая лица руками, пока врата открывались.
– Ого, Ётунхейм… У нас получилось! – восторженно сказал Атрей.
– Он прекрасен, не правда ли? Помню, однажды… – начал было Мимир, но тут же его лицо побледнело: – Брат, берегись!
БАХ!
Сзади на Кратоса налетел Бальдр, толкнувший и впечатавший его в колонну моста с такой силой, что камень едва не треснул. Ударная волна даже сшибла Атрея с ног. Сорвав Левиафан с плеча Кратоса, Бальдр рубанул им по плечу Бога войны. Когда Кратос потянулся за своим оружием, Бальдр дернул его руку, скрутил ее под рукоятью топора, и крепко зажал. Потом сжал затылок Кратоса и снова стукнул головой о каменный столб.
– Скучал? – спросил Бальдр со злобной ухмылкой.
– Беги за врата! – крикнул Кратос.
Поспешно выпущенная стрела пронзила левую щеку Бальдра, прошла через рот и вышла из правой.
– Нет! Я тоже бог! Я справлюсь!
Атрей быстро выпустил одну за другой еще несколько стрел, подбегая ближе и целясь в спину и плечи Бальдра. Несмотря на то, что все стрелы попали в цель, он, похоже, даже не обратил на них внимания.
– Неужели? – ехидно произнес Бальдр (не совсем четко из-за древка стрелы во рту).
Атрей остановился в дюжине шагов от него и поднял лук, целясь прямо в висок врага.
– Отпусти его!
Молниеносным движением рукой назад Бальдр ударил мальчика, отчего тот рухнул на землю. Потом с презрением вырвал стрелу из щеки.
– Ой, как неудачно приземлился, – насмешливо процедил Бальдр.
– Я убью тебя! – взревел Кратос.
– Ага. Если сможешь.
Кратос схватил Бальдра за горло и обрушил на его лицо град стремительных ударов кулаком. Не почувствовав их, Бальдр оттолкнул Кратоса.
С пошатнувшегося каменного столба упал булыжник, приземлившись рядом с Бальдром. Когда вслед за ним прилетел другой, Бальдр схватил его и ударил Кратоса по голове, оглушая. Пока Кратос приходил в себя, Бальдр воспользовался этим, чтобы схватить первый камень с острым концом, и пронзил им Кратоса, прижимая к колонне врат. По каменной поверхности побежали трещины.
– Бальдр, отпусти их! Возьми меня! Я все сделаю! – умоляюще выкрикнул Мимир, но Бальдр только ткнул его коленом.
– Заткнись! – отрезал он и снова обратился к Кратосу: – Я дурак! Все это время я думал, что мне нужен ты! Но ты просто мясо! А мозгом оказался мальчишка. Отец получит от него все, что нужно, чего бы это ни стоило.
С каждым словом Бальдр ударял по лицу и по голове Кратоса. Затем загнал острый осколок еще глубже в окровавленный живот Бога войны.
Тем временем Атрей в двадцати шагах от них поднялся на ноги.
Кратос испустил дикий вопль, полный ярости, и отломил кусок острого камня, освобождаясь. После чего согнулся пополам от пронзительной боли, и Бальдр топнул ногой по его спине. Кратос попытался подняться на ноги, но Бальдр толкнул его лицом на траву, прыгнул на спину и принялся дубасить кулаками по голове.
Повинуясь, казалось, только боли, Кратосу удалось-таки оторваться от земли, подняться
