И оказалась права.
Сквозь шум сверкающих на солнце струй фонтана доносились тихие всхлипы. Еле слышные, поэтому я, намеренно громко ойкнув, подождала, пока все стихнет, и поспешила в беседку. Кристин сидела ко мне спиной, облокотившись на ажурные перила.
— Уходите! — буркнула она сердито, стоило мне застучать каблуками по ступенькам.
— Аделин очень расстроена, — сказала я, делая шаг к девочке и осторожно присаживаясь на краешек скамьи рядом с ней.
— Можно подумать, мне есть дело до того, что она расстроена! — Кристин скрестила на груди руки.
— Разумеется, есть. Вы же сестры.
Она промолчала, а после громко шмыгнула носом.
— С чего вы взяли, что Аделин расстроена из-за меня?
— Она сама мне об этом сказала. — Ближе я решила не пододвигаться, чтобы не спугнуть девочку.
— Так и сказала? — В ее голосе слышалось недоверие.
— Не словами. Глазами. А глаза никогда не лгут. Она очень переживает из-за вашей ссоры.
— Правда? — Кристин по-прежнему не оборачивалась.
— Правда. И я тоже. Больше всего на свете мне хочется, чтобы вы помирились и чтобы у вас все было хорошо.
— А я вам не верю! — Кристин развернулась так резко, что чудом не задела меня ногой в застегнутой не на то деление сандалии.
Залитое слезами лицо, упрямо сжатые губы и непокорные, торчащие во все стороны кудряшки, которые она, как умела, перевязала лентой.
— Почему? — спросила я, глядя ей в глаза.
Не ожидавшая такого вопроса Кристин растерялась.
— Разве я сделала что-то, что могло заставить тебя усомниться в моих словах?
— Вы рассказали папе про кольца!
— Что? — теперь уже растерялась я.
— Да! — Кристин прерывисто вздохнула. — Это вы ему пожаловались, и теперь мы больше не можем использовать магию! Вы нас выдали из-за фидруара! А я… я… — Ее глаза блестели от слез. — Я не хотела, чтобы его забирали. Хотела, чтобы он был с нами! Но вы меня тогда сильно отругали. Это вы виноваты!
Выпалив все это на одном дыхании, она вскочила на ноги.
— И мне бы тоже хотелось, чтобы он был с нами. Клянусь, я ни слова не сказала о кольцах вашему отцу. — Я опустилась на корточки перед девочкой и заглянула ей в глаза. — Кристин, посмотри на меня. Зачем мне вас выдавать, когда мы только-только подружились?
Пару мгновений она молча смотрела на меня, а потом воскликнула:
— Значит, Жужжен! Подслушал, когда мы с Аделин ссорились из-за Реми. Ну, я… Я ему устрою!
Кристин сжимала и разжимала кулаки, глаза ее сверкали, и я поспешила отвести громы и молнии от головы местного дятла.
— Не стоит. Все равно ты ничего этим не изменишь, только хуже сделаешь.
— Почему?
— Потому что если отвечать злом на зло, добра в мире больше не будет.
— А я не хочу отвечать на зло добром! — Она упрямо топнула ногой.
— И не надо. Когда злишься, нужно думать о тех, кого любишь. Очень-очень сильно, и сразу становится легче.
— Я люблю маму… но она… она пропала. — Голос ее дрогнул, и из глаз ручьем полились слезы.
Я осторожно притянула девочку к себе, и, к моему удивлению, она не отстранилась, а порывисто обняла меня в ответ, всхлипывая и вздрагивая в моих руках. Плюхнувшись на пол беседки под бодрый треск платья (второго за два дня), я усадила Кристин себе на колени и, покачивая ее, гладила вздрагивающую спинку ребенка.
Каждый миг Много лет Мы с тобой будем вместе Даже в год, Даже в час, Когда ты станешь невестой. Ближе нет И родней. Слов не хватит мне, чтобы Ты мой свет В вихре дней Проведешь сквозь трущобы. Этот мир На двоих Нам судьба подарила. И за это Его Я бы благодарила. Каждый взгляд, Каждый жест, Твои смешные косички. Этот мир На двоих, Родная моя сестричка…Стоило мне замолчать, как Кристин перестала всхлипывать. Снова шмыгнув носом, тихо спросила:
— Что это?
— Песенка близнецов. Аделин очень-очень тебя ждет и хочет помириться.
Она глубоко вздохнула, запрокинула голову и посмотрела на меня сверкающими от слез глазами.
— Я ее люблю. И папу я тоже люблю.
— Вот видишь, как здорово. — За неимением платка я осторожно стерла слезы с ее щек подушечками пальцев. — Думаю, нам пора вернуться и придумать, что мы наденем к завтраку.
— А так можно?! — удивленно выдохнула она.
Я улыбнулась.
— Так нужно!
Мы поднялись, кое-как отряхнулись, и я протянула ей руку.
Подумав, Кристин все-таки вложила в нее свою ладошку, и мы вместе направились к дому. В холле у самой лестницы я остановилась, делая вид, что вспомнила о чем-то важном и очень срочном.
— Ой! Мне нужно на минутку на кухню. Поднимайся, я сейчас догоню!
Кристин кивнула и побежала наверх, а я направилась в сторону кухни. На самом деле мне там делать было нечего, просто хотелось дать сестрам время поговорить, а заодно самой немного успокоиться.
Правда, не успела дойти до конца коридора, как мне наперерез шагнул Жужжен. Точнее, шагнул он не наперерез, просто встречались мы с ним с завидной регулярностью.
К сожалению.
Заметив меня, он отпрыгнул в сторону с такой прытью, как будто увидел не няню, а половозрелого, питающегося исключительно дворецкими фидруара. Лицо его, и без того кислое, при виде меня совсем прокисло, словно он употребил на завтрак с десяток лимонов разом.
Впрочем, сейчас мне было не до его скривившейся физиономии.
Особенно после разговора с Кристин.
— Вас тошнит? — резко осведомилась я. — Или у вас по жизни несварение от собственного мерзопакостного характера? Зачем вы рассказали мируару Демаре про кольца?! Неужели нельзя было сделать это тактичнее?
Жужжен сначала надулся, затем покраснел, а потом еще и нос вздернул.
— И это будете говорить мне вы, мирэль Тонэ?
— Больше некому, судя по всему. Я здесь няня, и я отвечаю
