– Их здесь нарочно высадили, чтобы прикрывали от ветра, – издевательски процедил Джулиан Эддимен. – Они так и называются – ветрозащита. – И снова презрительно завилял туда-сюда и только грубо хохотал в ответ на все, что они говорили.
Не то чтобы они много говорили. От Сонного Пейзажа веяло непонятным спокойствием, которое никому не хотелось тревожить. Даже хохот Джулиана Эддимена и лязг Термоядерного тяжеловоза не особенно нарушали тишину.
За последним холмом дорога просто обрывалась. Ее перегораживал белый заборчик, а за ним на фоне неба чернела полоска леса. За лесом не было ничего. Как будто он рос на краю земли.
– А вот и Изнанка Потустороннего, – сообщила Шарт.
– Как интересно! – захохотал Джулиан Эддимен. – Ну что, поехали домой?
– Надо оставить велосипеды здесь и дальше идти пешком, – сказала Шарт.
Они сложили велосипеды в кучу под объявлением на белом заборчике.
– Тут сказано: «частные владения», – испуганно заметил Говард.
– Здесь никогда никого не бывает, – ответила Шарт и пролезла под забором, прижимая к груди куклу Мониган.
С левой стороны лес огибала белесая меловая тропа, пролегавшая у подножия холма. Все двинулись следом за Шарт, и лес напирал на них справа: он шелестел и качался от ветра, которого никто не чувствовал.
– Шумит, как море, – сказал Нед Дженкинс, глядя на лес. Вблизи не было видно ничего, кроме листьев, которые метались и шелестели на ветру.
– Когда-то эта земля была дном морским, – сказала Шарт. – И когда поднимается ветер, она вспоминает об этом.
– Ага-ага! – сказал Джулиан Эддимен.
– Мне кажется, этот мальчик очень неприятный, – сообщила Имоджин Фенелле. – Зачем он с нами поехал?
– Он всегда филонит игры, – ответила Фенелла. – И тогда ему надо как-то себя занять.
Пока они шли, казалось, будто тропинка ведет их прямо в хмурое, серое небо, но на самом деле она спускалась по отлогому склону за лесом. Там было душно, затхло, жарко. По одну сторону расстилалось поле, где паслись три ярко-гнедые лошади. По другую из земли торчали все такие же круглые травянистые холмики – целая толпа. Они были низкие – чуть выше голов велосипедистов. Призрак смотрел на холмики в полном ужасе. Одри при виде лошадей со знанием дела ахнула и задержалась полюбоваться на них.
– По-моему, она сама как лошадь, – шепнула Салли на ухо Шарт.
Джулиан Эддимен громко расхохотался, но душная, тяжелая тишина словно бы погребла его хохот под собой.
Говард смотрел на толпу бугорков с большим интересом.
– Что здесь стряслось? Нашествие гигантских кротов?
– Это курганы, – ответила Шарт. – Доисторический могильник. Все, кто здесь погребен, когда-то были великими властителями, но умерли так давно, что их уже забыли.
Ее призрачной сестре стало интересно, откуда Шарт это знает. Сама-то она это точно знала. Она ведь была призраком и видела невидимую тень над курганами. В этой тени мерцали тонкие гирлянды теней погуще, испускавшие тихий шепоток и печальные обрывки всего того, что когда-то было так важно. То и дело в сумраке проглядывал отблеск давно истлевшей короны. Эта тень и была источником жара и тишины, и все это до того страшило призрака, что ему приходилось держаться поближе к толпе живых. Этот страх отчасти передался и им. Весело было, похоже, только Одри и Джулиану Эддимену.
Взлетел жаворонок. Взмыл из гущи курганов, трепеща крыльями, и засвиристел. В его песне не было радости. Как будильник зазвенел. Призрачная сестра вздрогнула и уставилась на него. Песня словно предупреждала Мониган, что она здесь. И верно: когда жаворонок поднялся в небо, трепеща крыльями так, словно каждое движение давалось ему с усилием, из-за курганов взлетел второй жаворонок, а за ним, еще дальше, и третий. Тревожные ноты их песен сыпались вниз с перестуком, будто капли свинца.
– Мониган знает, что я уже близко, – сказала она.
Имоджин запрокинула голову, чтобы посмотреть на жаворонков.
– Они так делали и раньше, когда мы сюда приходили, – сказала она Шарт. – Прямо будто предупреждают кого-то.
– Прямо будто взлетают в небо и щебечут! – злобно передразнил ее Джулиан Эддимен.
Тут неприязнь Имоджин к нему достигла предела.
– Ты грубиян и тупица! Видеть тебя больше не желаю! – отчеканила она. – Мне даже находиться рядом с тобой противно! Все – я еду домой, сию же секунду! – И она бросилась бежать назад, к лесу.
– Вернись! – крикнула ей вслед призрачная сестра. Это был полный провал. Они должны были прийти к Угодьям Мониган вместе с Имоджин. А теперь она убегает со всех ног. Крепкие ноги мелькали, будто крутили педали велосипеда, желтая фигура все уменьшалась на фоне темной листвы Изнанки Потустороннего. – Верните ее! – крикнула прочим призрачная сестра. – Она – это я! Я тоже должна быть здесь!
XIIIСалли и Фенелла что-то кричали вслед Имоджин. Но Имоджин все бежала, будто и не слышала.
– Ну ее, – махнула рукой Шарт. – Все равно она не хотела увидеть Мониган.
– Ты хочешь сказать, она струсила и нашла предлог удрать, – засмеялся Джулиан Эддимен.
Может, и так. Похоже, все так решили, хотя больше никто не смеялся. Они неловко застыли у зеленых курганов, а над головами у них беспощадно свиристели жаворонки.
– Эти курганы на меня тоску наводят, – проговорил Говард. – Пошли уже.
К большому облегчению призрака, Шарт повела их дальше по дороге. Призрачная сестра боялась, что Шарт уведет их в курганы. С нее станется именно так представить себе обиталище Мониган. Но Угодья Мониган оказались еще немного дальше, там, где тропа переваливала через гребень холма и, как и дорога, обрывалась. Внизу раскинулась большая, круглая, как чаша, низина. По краю этой чаши бежала зеленая полоса травы, тщательно огороженная цепью и забором. На цепи висела табличка: «Частный плац-левада. Вход воспрещен».
– Здесь тренируют скаковых лошадей, – пояснила Одри.
Внутри ограды расстилался луг – овал жесткой травы. Там была Мониган. Призраку подумалось, что у Шарт недюжинная интуиция. Это и в самом деле были Угодья Мониган с незапамятных времен. Сначала призрачная сестра ощутила, как Мониган заполняет низину, будто лужа плотного газа. Потом, когда семеро живых проскользнули под цепью и пересекли беговые дорожки из упругого дерна, она увидела в этом газе скользящие, изменчивые, растворяющиеся картины. Это было все, что вершили в честь Мониган. Текла тусклая кровь. Блестел, обрушиваясь, топор – а потом нож. Бестелесные рты раззевались в беззвучном крике. И все это, и сонмы тому подобного плавились, кружились и всплывали вновь, пока семеро шли вниз по склону. Среди всего этого тоже плавились и менялись, но никуда не исчезали высокие бесплотные деревянные столбы. Иногда они стояли в ряд. Но чаще кольцом. И как бы они ни стояли, это были столбы, куда приносили жертв Мониган, чтобы убить.
Интуиция Шарт чуть-чуть промахнулась. Шарт остановилась в центре низины – ее призрачная сестра точно знала, что они не очутились ни в переменчивом ряду столбов, ни перед оплывающим кольцом. Но Мониган все
