На деловой переписке занятия более простые и привычные. Два часа писал одно и то же прошение о представлении двух дней отпуска пяти начальникам разных служб от имени шести разных чинов. Домашним заданием велели отказать в этих прошениях от лиц начальников. Похвалили мой почерк, сказали, редкий случай, переучивать не придется. Новички обычно скорописью норовят бумаги заполнять, а для первых лиц положено готиком документы писать. Кстати, самописку разрешили.
ДомДомой вернулся никакой. Никогда так не уставал, ни в прошлом мире, ни в этом. Еще бы! Перепсиховал два раза за день. Мама стала сочувственно хлопотать вокруг меня, а папа рассказал о первом дне работы. Ему поручили разобраться с одним провинциальным госпиталем, вышедшим далеко за пределы нормы расходов. Отец целый день угробил на разные бумаги, еще и с собой захватил.
Про подаренный портсигар на службе откуда-то знали все. Сослуживцы скинулись и подарили коробку с тысячью пахитосок из колоний, точно того сорта, что предпочитает даритель. Конечно, пришлось показать подарок и предложить закурить. Не всем, понятно. Только своим коллегам. Равным по чину и выше. Хотя сам начальник департамента тоже заглянул полюбопытствовать. Хорошо, что папа дукат положил в карман для случая. Послали сторожа за закуской для разговора, ну и ликерчика тоже велели прихватить. Начальник уж на что большой человек, а очень по-доброму отнесся к новому сотруднику. Оказался в курсе того, что его сын был приглашен государем на кофей. Спросил подробностей, интересовался узнать – как оно там бывает? Другие сослуживцы тоже слушали с неприкрытым интересом. Те, кто при столе подчиненные, в кабинет не заходили, из-за двери слушали.
К ужину мама вывела из гостевой комнаты молодую женщину. Одета в скромное закрытое платье, похожее на те, что носят вдовы.
– Эля, – представила женщину мама, – моя троюродная племянница. Ее тоже изгнали из рода. Тоже из-за любви. Только ей попался подлец.
Гордый взгляд на папу был брошен не зря. Уж ее-то муж самый благородный дворянин во всем мире. Другого она бы и не полюбила.
– Мне не на что жить после того, как меня изгнали, – объяснила Эля свой визит. – Дядя Симон обещал дать денег, если я помирю вас с родом.
– Симон стал главой рода пять лет назад, – сообщила родительница. – Когда меня отрезали, он был против. Даже сильно разругался с моим отцом.
– Когда ты тяжелая ходила, – вспомнил отец, – Симон начальнику госпиталя написал, просил, чтобы меня на должность утвердили. Вроде какой-то подарок ему прислал. Я тогда пристроиться не мог, в полковой госпиталь думал пойти служить. Но, понятно, в столице жить всяко лучше. Тем паче дом у нас здесь. Мне тогда вместо четырнадцатого двенадцатый класс дали. Симон хороший человек, против рода не пошел, но помог. Так что делать будем? Твое слово главное.
Мама задумалась.
– Бросаться в объятия не буду, но можно встретиться, поговорить.
Родители замолчали, думая про былое. Тут я им не советчик, но родственница мне не слишком нравилась. Что-то она скрывает.
– Стах, может, поселим Элю в доме дяди? – вдруг предложила мама. – Она там вещи разберет, и сама будет работать в аптеке. Какой-никакой доход будет.
Идея новозваной родственнице понравилась.
– Я справлюсь. Я только первый круг заклинаний освоила, потому меня помогать алхимикам определили. Я у них уже многому научилась, когда… когда так получилось.
– Можно пожить, – согласился я. – Все едино дом пустой стоит. А вот продавать лекарства нельзя – патент на дядю выписан, а новый и получать долго, и медицинский диплом нужен.
– Точно, – подтвердил отец. – Без патента даже готовое лекарство продавать запрещено. Да и Вилдрек в убыток работал, просто при деле хотел сидеть. Нет смысла нам с аптекой морочиться.
На том и порешили. Остаток вечера делал домашние задания. По переписке резолюции на прошения составил за час, но за делопроизводством просидел до глубокой ночи. Ситуация парадоксальная. Вроде жизнь кипит и событий много, но в журнал записать нечего. Ибо события касаются кого угодно, только не дежурного камер-юнкерского поста. Ограничился строками «сдал-принял» и «за время дежурства происшествий не случилось».
Женщины выгнали из гостиной нас, мужиков. Решили выпить чаю и поговорить про дела аус Хансалов. Мама же за годы, прошедшие с ухода из семьи, новостей не слышала. Что странно, для чаепития мама взяла стопочки вместо чашек, а вместо того чтобы подать конфет, порезала закусочки. Видимо, не хотят пить на ночь много жидкости, потому чай будут пить стопками. И графинчик из буфета просто так возник на столе.
Мы с отцом чуток поговорили о работе. У него там все хорошо, только одно обстоятельство омрачало радость – бакенбарды. Ему было велено отрастить короткие, чтобы «иметь вид» и отличаться от прочих чиновников, не получивших разрешения на растительность на лице. Однако баки растут не быстро, а отрастить на лице знак отличия хочется как можно скорее, а лучше прямо сейчас. В общем, совпало. В смысле, желание бати отрастить волосы и моя потребность испытать эликсир. Короче говоря, предложил попробовать. У бати мой авторитет поднялся до запредельного уровня. Выше, наверное, только у принца и, возможно, хотя не факт, у государя. В общем, он согласился попробовать. Я намазал отцу щеки, а для профилактики прошелся и по проблемным местам прически. На следующее же утро стал виден результат в виде резко подросших волос.
Ну что, надо ловить момент и подсовывать эликсир его милости. Дальше есть три пути. Ширпотреб – гнать массово и продавать дешево. Эксклюзив – делать мало и продавать дорого. Раритет – делать штучно и не продавать вовсе, а только дарить. Самый простой – первый способ. Раскрыть рецепт за приличные деньги. Дальше получать процент с продаж, не особо напрягаясь. Второй вариант самый выгодный, но придется зачаровывать зелье и разливать его по бутылкам самому, чтобы не украли технологию. Последняя модель распространения самая сложная. Надо делать вид, что рецепт безумно сложный, реагенты крайне дороги и редки, процесс очень долог и сложен. Пока мне нравится именно этот вариант.
На пятом круге в школе Трансмутации есть заклинание – Производство. Из исходного сырья делаем готовую продукцию. Пузырьки от духо́в нашего мира я помню. Намек понятен, да?
Принц– Здравия желаю, ваша милость!
– Да, здравствуй, Влад. Представляешь, прелестница вчера была невинна, нежна, молчалива. Так трогательно благодарила за подарок. Потом еще раз за гарнитур. Юна, совсем неопытна, но так старалась угодить. Велел к завтраку поставить на стол орхидеи. Думаю, подарю ей цветок и домик. Утром предлагаю: «Проси что хочешь», – и ты знаешь, что она ответила? «Пожаловать папеньку коммерции советником»!
– Нет! Фу, ваша милость! Фу! Просить что-то после любви! Нет слов, ваша милость. Одно вам скажу: мещанка – она и есть мещанка.
– Я и сам не поверил своим ушам.
